— Nwunye т, иногда жизнь начинается тогда, когда заканчивается брак.
— Это все твои университетские разговоры. Ты это говоришь своим студентам? — мама улыбалась.
— Именно так и говорю, я серьезно. Но сейчас выходят замуж все раньше и раньше. Какой смысл получать ученую степень, спрашивают они, если им не найти работу после выпуска?
— Ну, когда они выйдут замуж, о них хотя бы позаботятся.
— Вот уж не знаю, кто о ком будет заботиться. Шесть девочек с первого курса уже замужем, их мужья приезжают за ними на «Лексусах» и «Мерседесах» каждые выходные, покупают им музыкальные центры, книги и холодильники, а когда девочки получают дипломы, то мужья становятся владельцами и девочек, и их дипломов. Неужели ты сама этого не понимаешь?
Мама покачала головой:
— И снова твои университетские разговорчики. Муж — главное в жизни женщины, Ифеома. Это то, чего они хотят.
— Им это только кажется. Но как я могу их в этом винить? Ты только посмотри, что делает со страной этот военный тиран! — тетушка Ифеома прикрыла глаза, погрузившись в неприятные воспоминания. — В Нсукке вот уже три месяца нет топлива. На прошлой неделе я провела ночь на заправке, карауля бензин, а его так и не привезли. Некоторым людям даже пришлось бросить машины прямо там, потому что им не на чем было доехать домой. И если бы ты только видела комаров, которые покусали меня той ночью! Ой, да у меня вскочили волдыри размером с кешью!
— Ох, — мама с сочувствием покачала головой. — А как вообще дела в университете?
— Мы только что отменили очередную забастовку, хотя никому из преподавателей не платят уже два месяца. Говорят, что у федерального правительства нет на это денег, — тетушка Ифеома посмеялась над абсурдностью своих слов. — Ifukwa[50], люди и уезжают из страны. Вот и Филиппа уехала два месяца назад. Помнишь мою подругу Филиппу?
— Она приезжала с тобой на Рождество несколько лет назад? Такая темненькая пышечка?
— Да. Сейчас она преподает в Америке. Там она ютится в тесном кабинете с еще одним внештатным преподавателем, но там по крайней мере платят учителям, — тетушка Ифеома потянулась, чтобы стряхнуть что-то с маминой блузы. Я следила за каждым ее движением и не могла отвести глаз. В том, как она жестикулировала, когда говорила, как улыбалась, не стесняясь щербинки между зубами, было какое-то бесстрашие.
— Я привезла с собой старую керосиновую плиту, — продолжила она. — Теперь мы пользуемся ею и даже не чувствуем запаха керосина на кухне. Знаешь, сколько стоит баллон газа для плиты? Это возмутительно!
Мама поерзала на диване:
— Почему ты не скажешь Юджину? На фабрике же есть газ в баллонах…
Тетушка Ифеома рассмеялась и с удовольствием погладила маму по плечу.
— Nwunye т, да, нам приходится нелегко, но мы еще не при смерти. Я все это тебе рассказываю, потому, что ты — это ты. А перед любым другим я натру истощенное лицо вазелином, пока оно не начнет лосниться.
В этот момент вошел папа. Он направлялся в спальню. Я была уверена, что он шел туда за очередной пачкой банкнот, которые собирался раздать гостям в качестве подарка на Рождество, приговаривая: «Это дар от Бога, не от меня», как только одаренные начнут петь ему слова благодарности.
— Юджин, — обратилась к нему Ифеома. — Я тут говорила, что Джаджа и Камбили стоит провести немного времени со мной и детьми, скажем, завтра.
Отец буркнул что-то невразумительное и продолжил двигаться к дверям.
— Юджин!
Каждый раз, когда тетушка обращалась к папе, мое сердце замирало, затем принималось лихорадочно биться. Какой непочтительный тон! Казалось, тетя не понимала, что разговаривает с папой и что он не такой, как все остальные люди. Мне хотелось закрыть ей рот, испачкав пальцы в этой блестящей бронзовой помаде.
— Куда ты хочешь их отвезти? — спросил папа, дойдя до дверей.
— Да прокатиться.
— Посмотреть достопримечательности? — уточнил папа. Он говорил на английском, хотя тетушка Ифеома обращалась к нему на игбо.
— Юджин, отпусти детей с нами! — тетушка Ифеома казалась даже раздраженной и слегка повысила голос. — Разве мы не празднуем Рождество, а? Дети ведь совсем и не знакомы друг с другом. Imakwa[51], мой младший, Чима, даже не знает, как зовут Камбили!
Папа вгляделся в наши лица, словно ожидая прочесть неприятные откровения.
— Ладно. Они могут поехать с вами, но ты знаешь, что я не хочу, чтобы мои дети приближались к чему-либо безбожному. Если будешь проезжать мимо mmuo, держи окна закрытыми.