— Я услышала тебя, Юджин, — с преувеличенной вежливостью ответила тетя.
— Почему бы нам не пообедать вместе на Рождество? — предложил папа. — Вот дети и пообщаются.
— Ты же знаешь, что мы с детьми проводим Рождество с дедушкой Ннукву.
— Да что этот идолопоклонник знает о Рождестве?
— Юджин… — тетушка Ифеома глубоко вздохнула. — Хорошо, мы с детьми придем на рождественский обед.
Папа снова ушел вниз. Тетя болтала с мамой, когда к нам присоединились кузены. Амака оказалась более стройной и молодой копией своей матери, но ее движения выглядели даже более резкими, а в глазах я не заметила тетиной всепрощающей теплоты. У Амаки был пытливый взгляд человека, задающего много вопросов и принимающего мало ответов. Обиора, годом младше сестры, казался более светлокожим; его глаза цвета меда смотрели на мир сквозь толстые стекла очков, а уголки губ поднимались вверх, словно он не переставал улыбаться. Кожа Чимы, их младшего брата, очень высокого для своих семи лет, цветом походила на пригоревший к котлу рис. Они все одинаково смеялись: гортанно, раскатисто и легко.
После того как отец вручил семье тетушки две толстые пачки банкнот в честь празднования Рождества, в глазах кузенов застыло вежливое удивление, показывающее, что они не были самонадеянны и не ожидали такого щедрого подарка.
— У вас же есть спутниковая антенна? — спросила меня Амака. Это было первое, что она сказала, после того как мы поздоровались. На затылке ее волосы оказались короче, чем спереди, они едва прикрывали шею.
— Да.
— Мы можем посмотреть CNN?
Закашлявшись, я понадеялась, что она не заметит нервной дрожи, пробежавшей по моему телу.
— Только завтра, — тем временем продолжала Амака. — Потому что сейчас, думаю, мы поедем навестить папину семью в Укпо.
— Мы редко смотрим телевизор, — пробормотала я.
— Почему?
Мне не верилось, что мы ровесницы: ей ведь тоже исполнилось пятнадцать. Амака казалась намного старше, или меня сбивало с толку ее поразительное сходство с тетушкой Ифеомой. А может, виной всему была ее манера смотреть прямо в глаза.
— Он вам так надоел? Как же было бы здорово, если бы у всех стояли спутниковые антенны и телепередачи могли бы наскучить!
Мне хотелось извиниться перед ней, рассказать, что, хотя на наших домах в Энугу и здесь висят огромные спутниковые антенны, мы вообще не смотрим телевизор. Папа не оставил для этого времени в ежедневных расписаниях. Но Амака уже повернулась к тетушке Ифеоме, разговаривавшей с мамой.
— Слушай, если мы собираемся в Укпо, не стоит затягивать с выездом. Надо добраться, пока дедушка Ннукву еще не уснул.
— Да, ппе, нам пора, — тетушка Ифеома взяла Чиму за руку и повела вниз по лестнице. Амака что-то сказала, указывая на деревянные балясины, покрытые очень сложной ручной резьбой, и Обиора засмеялся. Тетя Ифеома махнула рукой: «Увидимся завтра!» — и мальчики тоже попрощались, но Амака даже не обернулась.
Тетушка Ифеома въехала во двор, когда мы заканчивали завтрак. Она ворвалась в столовую, подобно горделивым предкам. Именно такие люди, как моя тетушка, проходили долгие мили в поисках воды, а потом носили ее с собой в глиняных кувшинах, сделанных собственными руками. Они выкармливали детей и сражались в битвах, вооруженные мачете, заточенными о разогретых на солнце камнях. Тетушка Ифеома заполнила своим присутствием всю комнату.
— Джаджа и Камбили, вы готовы? — спросила она. — Nuwnye т, разве ты не едешь с нами?
Мама покачала головой:
— Ты же знаешь, Юджин любит, когда я рядом.
— Камбили, мне кажется, тебе было бы удобнее в брюках, — заметила тетушка Ифеома по пути к машине.
— Не волнуйтесь, мне хорошо и так, — заверила ее я, не объясняя, что все мои юбки намного длиннее колена и что у меня нет брюк, потому что женщине грешно носить штаны. Тетин белый микроавтобус «Пежо 504» проржавел до некрасивого коричневого цвета вокруг брызговиков. Амака сидела впереди, Обиора и Чима — сзади. Мы с Джаджа пробрались на средние сиденья. Мама наблюдала за нами из окна, пока машина не скрылась из вида. Я знала об этом, потому что чувствовала ее взгляд и незримое присутствие. Машина издавала дребезжащий звук, словно где-то в кузове вылетел болт и теперь подскакивал на каждой кочке. На торпеде, там, где полагалось быть кондиционеру, зияли прямоугольные дыры, поэтому окна в машине были открыты, и я уже чувствовала, как мне в рот забивается пыль.
— Сейчас мы заедем за дедушкой Ннукву, он поедет с нами, — сказала тетушка Ифеома.