Я почувствовала холод в животе и переглянулась с братом. Что мы скажем папе? Джаджа отвел взгляд, потому что сам не знал ответа на этот вопрос.
Тетушка Ифеома остановила машину возле знакомого забора. Не успела она заглушить мотор, как Амака распахнула переднюю дверцу и выпрыгнула наружу:
— Я сбегаю за дедушкой!
Мальчики тоже выбрались из машины и побежали следом за сестрой. Тетя обернулась к нам:
— А вы не хотите выйти?
Я отвела глаза в сторону. Джаджа сидел так же неподвижно, как и я.
— Вы не хотите зайти во двор дедушки Ннукву? Но разве вы не приезжали к нему всего пару дней назад? — тетушка Ифеома смотрела на нас широко раскрытыми глазами.
— Нам не разрешается приходить сюда после того, как мы навестили его, — ответил Джаджа.
— Какие глупости!.. — начала было тетя, но остановилась, наверное, вспомнив, что не мы придумали такие правила. — Скажите, как по-вашему, почему ваш отец не хочет, чтобы вы здесь бывали?
— Не знаю, — пробормотал Джаджа.
— Потому что дедушка Ннукву — безбожник, — медленно произнесла я, ощущая вкус песка на внезапно онемевшем языке. Папа бы гордился моим ответом.
— Ваш дедушка — не безбожник, Камбили. Он — приверженец традиций.
Я недоуменно уставилась на нее. Безбожник, язычник, приверженец традиций — какая разница? Он не был католиком, а это главное. Это означало, что он был неверующим. Одним из тех, за чье обращение мы молились, дабы он не испытал вечные муки ада.
Так мы и просидели в молчании, пока не распахнулась калитка и оттуда не появилась Амака, идущая рядом с дедушкой Ннукву, чтобы поддержать его, если тому понадобится помощь. За ними шли мальчики. На дедушке Ннукву была свободная пестрая туника и длинные, по колено, шорты цвета хаки. Я еще ни разу не видела его ни в чем другом, кроме изношенных кусков ткани, которые он оборачивал вокруг себя.
— Это я купила ему шорты, — рассмеялась тетушка Ифеома. — Гляньте только, как он в них помолодел! Кто поверит, что ему уже восемьдесят!
Амака помогла дедушке Ннукву сесть на переднее сиденье, а сама забралась к нам.
— Доброго вам дня, дедушка Ннукву, — поздоровались мы с братом.
— Камбили, Джаджа, неужели я увиделся с вами еще раз за один ваш приезд? Ой, вот это уже верный знак: я скоро встречусь с предками.
— Nna anyi[52], ты еще не устал предрекать свою смерть? — спросила тетушка Ифеома, заводя двигатель. — Скажи нам что-нибудь, чего мы еще не слышали.
Она назвала его Nna anyi, «наш отец». Я задумалась, называл ли наш папа его так же и как бы он обращался к нему теперь, если бы они заговорили друг с другом.
— Он любит болтать, что скоро умрет, — сказала Амака на плохом английском. — Думает, что так может заставить нас что-то для него сделать.
— Ну да, как же, — отозвался Обиора с таким же сильным акцентом. — Да мы сами уже постареем, а он еще будет топтать землю.
— Что говорят эти дети, gbo, Ифеома? — спросил дедушка Ннукву. — Они сговариваются, как поделят мое золото и огромные земли? Неужели нельзя подождать, пока я уйду к предкам?
— Если бы у тебя было золото и земли, мы бы сами убили тебя еще много лет назад, — ответила ему Ифеома. Наши кузены рассмеялись, и Амака глянула на нас с Джаджа, наверное, ожидая, что и мы засмеемся тоже. Я хотела улыбнуться, но как раз в этот момент мы проезжали мимо нашего дома, и один вид надвигающихся на меня черных ворот намертво сомкнул губы.
— Наш народ так обращается к верховному богу Chuktvu[53]. «Дай мне богатство и дитя, но если придется выбирать, то дай дитя. Потому что когда мое дитя вырастет, с ним вырастет и мое богатство», — сказал дедушка Ннукву.
Тут он замолчал, обернулся и посмотрел на наш дом.
— Nekenem! Взгляните на меня, — сказал он. — Мой сын владеет поместьем, в котором могут поместиться все мужчины Аббы, а мне частенько нечего положить на тарелку. Не надо было мне разрешать ему идти за этими миссионерами.
— Nna anyi, дело вовсе не в миссионерах, — отозвалась тетушка Ифеома. — Я ведь тоже ходила в миссионерскую школу!
— Ну, ты же женщина. Женщины не в счет.
— Вот как? Значит, я не в счет? А Юджин когда-нибудь интересовался твоей больной ногой? И раз я не в счет, то можно больше не спрашивать, как тебе спалось.
Дедушка Ннукву рассмеялся:
— Если ты забудешь о бедном старике, мой неупокоенный дух вернется и будет тебя преследовать.
— Пускай преследует Юджина.
— Я же шучу, nwa m[54]. Где бы я был, если бы мой chi[55] не дал мне дочь? — дедушка Ннукву помолчал. — Мой дух будет просить, чтобы Chuktvu послал хорошего мужчину, который будет заботиться о тебе и твоих детях.