— Мама, у тебя есть панадол?
— Живот болит, abia?
— Да, только как бы мне не стало хуже от таблеток на пустой желудок.
Мама посмотрела на овальные часы, висевшие на стене, — подарок от благотворительного фонда, которому папа жертвовал деньги. Часы были украшены его именем, написанным золотыми буквами. Они показывали 7:37. По правилам церкви верующие не должны есть за час до причастия, а мы никогда не нарушали эти правила. И хотя стол был накрыт и на нем стояли чашки для чая и тарелки для сухого завтрака, мы могли поесть только после службы.
— Возьми немного хлопьев, только быстро, — пробормотала мама.
Джаджа насыпал горстку хлопьев из коробки, положил ложку сухого молока и сахара и добавил воды. Тарелка была стеклянной, прозрачной, и я видела, как растворяются комочки сухого молока на ее дне.
— Папа сейчас с посетителями, так что мы услышим, как он будет подниматься, — сказал он.
Я лихорадочно поглощала завтрак, не тратя времени на то, чтобы сесть. Мама дала мне таблетки панадола, в серебристой упаковке, которая хрустела, когда я ее открывала. Джаджа положил совсем немного хлопьев, и я уже их доедала, когда дверь открылась, и в комнату вошел папа.
Белая рубашка папы, подогнаная по его фигуре, не могла скрыть округлость в районе живота. Пока он молча смотрел на тарелку с завтраком в моих руках, я недоумевала, как ему удалось так тихо подняться по лестнице.
— Камбили, что ты делаешь?
Я с трудом проглотила то, что было у меня во рту.
— Я… я…
— Ты ешь за десять минут до причастия? За десять минут?
— У нее начались месячные и заболел живот, — начала было мама.
— Это я сказал ей поесть хлопьев, — перебил ее Джаджа. — Она должна была поесть, перед тем как принять панадол. И я приготовил ей завтрак.
— Дьявол что, всем вам дал сегодня поручения? — вырвалось из папиных уст на игбо. — Неужели дьявол соорудил себе жилище в моем доме? — он повернулся к маме. — А ты maka nnidi[70] сидишь здесь и смотришь, как она нарушает пост перед евхаристией?
Он стал медленно расстегивать ремень. Это был толстый ремень из нескольких слоев коричневой кожи, с массивной пряжкой. Первый удар пришелся по Джаджа, поперек его плеча. Потом мама подняла руки, и второй пришелся ей по предплечью, в пышный рукав расшитой пайетками нарядной блузе. Я поставила тарелку как раз в тот момент, когда ремень упал на мою спину.
Иногда я наблюдала за людьми племени фулани в трепещущих на ветру белых туниках, издающих забавные звуки. Они гнали коров по дорогам Энугу и виртуозно владели кнутами. Каждый удар такого кнута всегда быстр и точен. Папа был похож на фулани, хотя не мог похвастаться сухощавым высоким телом, как у них. Сходство состояло в том, как быстро и ловко он орудовал своим ремнем, раздавая удары маме, Джаджа и мне, бормоча, что дьяволу не одержать победу. А мы не отходили дальше, чем на два шага от кожаного ремня, со свистом падающего на наши спины.
Когда все закончилось, папа остановился и уставился на ремень в своих руках. Его лицо сморщилось, глаза покраснели.
— Почему вы поддались греху? — спросил он. — Почему вы любите грех?
Мама забрала у него ремень и положила на стол.
Папа крепко прижал к себе меня и Джаджа.
— Ремень причинил вам боль? Он повредил вам кожу? — спросил он, внимательно вглядываясь в наши лица. Я чувствовала пульсацию на спине, но сказала, что мне не больно. Гораздо больше меня расстроило, как он качал головой, когда спрашивал, почему мы любим грех. Будто папу беспокоило что-то, на что он не мог повлиять.
Мы поехали на дневное причастие. Но сначала переоделись, даже папа, и умыли лица.
Мы уехали из Аббы сразу после Нового года. Женщины из итиппа забрали всю оставшуюся еду, даже приготовленные рис и бобы, которые, как сказала мама, уже испортились. Они опустились на колени во дворе, чтобы поблагодарить папу и маму. Когда мы уезжали, привратник на прощание махал над головой обеими руками. За пару дней до нашего отъезда он сказал нам, с сильным акцентом хауса, что его зовут Харуна и что наш «атец — самый лучший бальшой чилавек», которого он видел и на которого работал.
— А вы знали, что ваш атец дал денек на школу маим детям? И памок жене найти работу? Вам очень павезло с таким атцом.
Папа начал читать молитву Розария, как только мы выехали на шоссе. Прошло меньше получаса, и мы наткнулись на блокпост. Возле него собралась пробка, а полицейских было больше обычного. Они размахивали оружием и отправляли машины в разные стороны. Мы не знали, что впереди случилась авария, пока не оказались в самой гуще. Один автомобиль остановился перед блокпостом, а второй врезался в него сзади. Половина кузова второй машины была разбита вдребезги. На обочине лежало окровавленное тело мужчины, одетого в джинсы.