— Нет, отец, — я немного помолчала. — Но мы смотрели на mmuo. На фестивале.
— Тебе это понравилось?
Я еще раз взглянула на фотографию, правда ли ее подписал сам Папа Римский?..
— Да, отец.
— Во искупление своих грехов прочтешь «Отче наш» десять раз, «Аве Мария» шесть раз и «Апостольский символ веры» один раз. И ты должна прилагать осознанные усилия обратить в истинную веру всех, кто не чуждается путей языческих.
— Да, отец.
— Хорошо, тогда молись.
Пока я читала молитву о прощении, отец Бенедикт пробормотал благословения и осенил меня крестным знамением.
Когда я вышла из кабинета, папа и мама сидели на диване, склонив головы. Я опустилась рядом с Джаджа, тоже склонила голову и прочла положенные мне молитвы.
По дороге домой папа громко разговаривал, перекрикивая игравшую в машине «Аве Мария».
— Я чист и непорочен сейчас, мы все непорочны. Если Господь призовет нас прямо в эту секунду, мы все окажемся в Раю. Прямо в Раю. Нам не понадобится проходить Чистилище.
Он улыбался, его глаза ярко сияли, руки мягко отбивали ритм на руле. Вскоре после нашего возвращения домой он с той же улыбкой позвонил тетушке Ифеоме.
— Я поговорил с отцом Бенедиктом, и он разрешил детям ехать в паломническую поездку в Аокпе, только ты должна все время напоминать им о том, что истинность происходящего там еще не подтверждена церковью. (Пауза.) Мой водитель Кевин привезет их. (Пауза.) Нет, не завтра, это слишком скоро. Послезавтра. (Длинная пауза.) А, ну ладно. Будь благословенна ты и твои дети. Пока.
Папа положил трубку и повернулся к нам.
— Вы уезжаете завтра. Возьмите с собой все, что нужно на пять дней.
— Да, папа, — сказали мы с Джаджа.
— Anam asi[71], может быть, им не стоит ехать в дом Ифеомы с пустыми руками? — произнесла мама.
Папа воззрился на нее, словно был удивлен одним лишь фактом того, что она заговорила.
— Конечно, мы положим в машину продуктов, батата и риса, — сказал он.
— Ифеома как-то упоминала, что в Нсукке трудно найти газовые баллоны для плиты.
— Газовые баллоны?
— Ну да, газ для плиты, чтобы готовить еду. Она сказала, что сейчас пользуется старой керосиновой горелкой. Помнишь ту нашумевшую историю о разбавленном керосине, из-за которого взрывались горелки и гибли люди? Я подумала, может, ты пошлешь ей пару баллонов с завода?
— Так вот вы что с Ифеомой задумали? Спланировали это все заранее?
— Кра, я предлагаю. Решать тебе.
Некоторое время папа внимательно смотрел маме в глаза.
— Хорошо, — бросил он наконец и повернулся к нам с Джаджа. — Идите и упаковывайте вещи. Можете потратить на это двадцать минут от времени для занятий.
Мы медленно поднимались по лестнице. Не знаю, бурчал ли живот Джаджа так же, как мой. Впервые в жизни мы будем спать где-то вне дома, там, где нет папы.
— Ты хочешь ехать в Нсукку? — спросила я его, когда мы поднялись на пролет.
— Да, — ответил он, а его глаза сказали, что он знает, что я тоже этого хочу. И я не смогла найти слов в нашем языке взглядов, чтобы рассказать, как сжимается мое горло от мысли о пяти днях без папиного голоса, без звука его шагов по лестнице.
На следующее утро Кевин привез два полных баллона с газом и положил их в багажник вместе с мешками риса и бобов, несколькими бататами, гроздями зеленых бананов и ананасами. Мы с Джаджа ждали его возле гибискусов. Садовник подстригал бугенвиллию, и подравнивал цветы, безрассудно высунувшие свои головки над остальными. Несколько кучек опавшей листвы, собранных граблями под деревьями франжипани, уже ждали, пока садовник сгребет их в тележку и выбросит.
— Это расписание на неделю в Нсукке, — сказал папа. Листок, который он решительно вложил мне в руки, мало отличался от того, что висел над моим столом. Папа добавил по два часа «общения с кузенами» к каждому из дней.
— Вы можете отступить от расписания во время поездки в Аокпе с тетушкой, но не более того, — добавил он сурово. Когда отец обнимал нас с Джаджа, его руки дрожали.
— Я никогда не разлучался с вами дольше, чем на день.
Я не знала, что ответить, но брат кивнул:
— Мы увидимся всего через неделю.
— Кевин, езжай аккуратно. Ты меня понял? — повторял папа, пока мы устраивались в машине.
— Да, господин.
— Заправишься на обратном пути, на Девятой миле. И не забудь привезти чек.
— Да, господин.
Папа попросил нас выйти из машины. Он снова обнял нас обоих, погладил по плечам и попросил не забыть произнести молитву всех пятнадцати тайн Розария, пока мы будем ехать. Потом нас обняла мама, и мы снова забрались в машину.