— Если я позволю этим детям брать молоко самостоятельно, моих запасов не хватит и на неделю, — пробормотала она, перед тем как отнести банку обратно в спальню. Я очень надеялась, что Амака не спросит меня, делает ли так моя мать, ведь дома мы брали столько жирного молока, сколько хотели. На завтрак была okpa, которую Обиора уже успел купить где-то неподалеку. Я никогда раньше не ела okpa в качестве блюда на завтрак. Случалось, мы покупали это приготовленное на пару лакомство из фасоли и пальмового масла по дороге в Аббу. Я наблюдала, как Амака и тетушка Ифеома разрезают влажную желтую мякоть, и сделала так же. Тетя велела поторапливаться. Она хотела показать нам с Джаджа территорию университета и вернуться домой так, чтобы успеть приготовить еду. На ужин она пригласила отца Амади.
— Мам, а в машине хватит бензина? — спросил Обиора.
— Во всяком случае, его достаточно для того, чтобы доехать до университета. Очень надеюсь, что бензин привезут завтра, иначе, когда снова начнутся занятия, мне придется ходить на работу пешком.
— Или ездить на okada[78], — со смехом добавила Амака.
— Если так пойдет и дальше, мне скоро придется это попробовать.
— А что такое okada? — спросил Джаджа, удивив меня своим любопытством.
— Это мотоциклы, — ответил ему Обиора. — Теперь это популярный вид такси.
По дороге к машине тетушка Ифеома задержалась в саду — она стала обрывать потемневшие листья, бормоча, что харматтан убивает ее цветы. Амака и Обиора забурчали:
— Ну только не сейчас! Опять сад, мам!
— Это же гибискус, да, тетушка? — спросил Джаджа, глядя на растение возле проволочной загородки. — Я и не знал, что они бывают такого цвета.
Тетушка Ифеома рассмеялась и коснулась цветка, окрашенного в глубокий лиловый, почти фиолетовый цвет.
— Все так говорят, когда видят его впервые. Моя хорошая подруга Филиппа — учитель ботаники. Она провела много экспериментов, пока жила здесь. Смотри, вон там — белая иксора, только она цветет не так пышно, как красная.
Джаджа присоединился к тетушке Ифеоме, а мы стояли и смотрели на них.
— О maka, как красиво, — сказал Джаджа. Он коснулся пальцем лепестка. Смех тетушки Ифеомы приобрел пару новых нот.
— Да. Мне пришлось обнести садик проволокой, потому что соседская ребятня обрывала незнакомые им цветы. Сейчас я пускаю сюда только девочек, украшающих алтарь в нашей церкви или в протестантской.
— Мам, о zugo[79], поехали, — заныла Амака. Но тетушка Ифеома задержалась еще немного и показала Джаджа все свои цветы. И лишь после этого мы забрались в ее микроавтобус. Тетя свернула на улицу с уклоном и выключила двигатель. Машина, дребезжа, сама поехала вниз.
— Так мы сэкономим топливо, — пояснила тетушка, быстро глянув на нас.
Мы ехали мимо домов, окруженных живой изгородью из подсолнухов; крупные, с ладонь, желтые цветы оживляли зеленую массу листвы, как крупный желтый горох — однотонное платье. В изгороди было много просветов. Я смогла рассмотреть дворы с металлическими баками для воды, стоящими на некрашеных цементных блоках, качели из старых покрышек, висящие на деревьях, одежду, сохнущую на шнурах, натянутых между деревьями. В конце улицы тетушка Ифиома снова включила зажигание, потому что дорога стала ровной.
— Вот здесь находится начальная школа при университете, — сказала она. — Туда ходит Чима. Раньше здесь было намного лучше, а сейчас посмотрите на эти окна без решеток и на то, насколько грязными стали эти дома.
Просторный школьный двор, окруженный изгородью из казуарины, почти полностью занимали длинные корпуса, казалось, выросшие там в одно мгновение по чьей-то воле. Тетушка Ифеома указала на здание, расположенное ближе всего к школе. Там находился Институт изучения Африки — это был ее офис, и там она проводила большую часть своих лекций. Судя по окнам, покрытым слоями пыли, и цвету краски, здание простояло тут не год и не два.
Тетушка Ифеома проехала по замкнутой кольцом дорожке, украшенной бордюром из выкрашенного в шахматном порядке черным и белым кирпича и посадками розовых барвинков. По одну сторону от дороги открывалось широкое зеленое поле, большое, как громадная простыня, с вкраплениями манговых деревьев, которые силились сохранить сочный цвет своих листьев, но проигрывали сухому ветру.
— Это поле — все, что осталось от старинных базаров, — пояснила тетушка Ифеома. — Вон там — общежития для женщин. Вот этот — имени Мэри Слессор[80]. Там — Окпара Холл, а это — Белло Холл, самое известное общежитие. Амака поклялась, что поселится там, когда поступит в университет, и организует собственное активистское движение. — Амака рассмеялась, но не стала спорить с тетушкой Ифеомой. — Может быть, вы там окажетесь вместе, Камбили.
80
Мэри Митчелл Слессор, «Белая королева Черного континента», (2 декабря 1848 — 13 января 1915) шотландская миссионерка в Нигерии. Пользовалась огромным уважением у местного населения. Проповедовала христианское учение, занималась защитой прав женщин и детей.