Кузены оживленно болтали, как и всегда, только на этот раз они ждали, что скажет отец Амади. Я думала о жирных цыплятах, которых папа иногда покупал в качестве пожертвования и которых мы брали с собой к алтарю в дополнение к вину для причастия. Цыплята азартно и беспорядочно клевали кусочки хлеба, которые им бросала Сиси. Мои кузены бросались на слова отца Амади подобно тем цыплятам.
Задавая вопросы, отец Амади вовлек в разговор и нас с братом. Я знала, что они адресованы нам обоим, потому что он говорил «вы», unu, а не «ты», gi, но я сохраняла молчание, с благодарностью слушая ответы Джаджа. Отец Амади спросил, где мы учимся, какие предметы любим и занимаемся ли спортом. Когда он поинтересовался, в какую церковь мы ходим в Энугу, Джаджа ответил и на этот вопрос.
— Святой Агнессы? Меня однажды приглашали туда отслужить мессу, — улыбнулся отец Амади.
И тогда я вспомнила одухотворенного молодого священника, который запел посередине проповеди и за которого папа велел нам молиться, потому что такие люди приносят церкви одни неприятности. С того времени в нашей церкви было много приглашенных священников, но они были совсем другими. И я вспомнила песню, которую он пел.
— Правда? — сказала тетушка Ифеома. — Мой брат Юджин почти в одиночку содержит эту чудную церковь.
— Chelukwa[85] минуточку! Ваш брат — Юджин Ачике? Издатель «Стандарта»?
— Да, Юджин — мой старший брат. Кажется, я уже говорила об этом, — улыбка тетушки больше не казалась радостной.
— Ezi okwu? Я не знал, — отец Амади покачал головой. — Слышал, он сам принимает решения о том, что печатает его газета. В эти дни «Стандарт» — единственное издание, которое смеет говорить правду.
— Да, — согласилась тетушка Ифеома. — И у него есть блестящий редактор, Адэ Кокер, правда, я уже не знаю, как долго он еще пробудет на воле. Даже деньги Юджина не способны защитить его от тюрьмы.
— Я где-то читал, что «Амнистия» удостоила вашего брата наградой, — уважительно проговорил отец Амади. Теперь он кивал медленно и с восхищением. Я почувствовала, как наполняюсь гордостью и страстным желанием подчеркнуть свою связь с папой. Мне захотелось что-нибудь сказать, напомнить этому красивому священнику, что папа был не только братом тетушки Ифеомы и издателем «Стандарта», но еще и моим отцом. Мне захотелось, чтобы тепло глаз отца Амади коснулось и меня.
— Наградой? — заинтересованно переспросила Амака. — Мам, надо хотя бы иногда покупать «Стандарт», чтобы знать, что там происходит.
— Или попросить Юджина присылать нам бесплатные экземпляры, если, конечно, мы сможем усмирить свою гордыню, — сострил Обиора.
— Я даже не знала, — промолвила тетушка Ифеома. — Да Юджин и не сказал бы мне, igasikwa[86]. Мы не разговариваем. Представляете, мне пришлось использовать паломничество как предлог, чтобы он отпустил детей к нам.
— Так вы собираетесь поехать в Аокпе? — заинтересовался отец Амади.
— На самом деле я не особенно туда собиралась, но теперь, похоже, мне придется поехать. Я узнаю, когда ожидается следующее явление.
— Люди все это выдумывают. Помните, как-то говорили, что Мадонна является в госпитале епископа Шаннагана? А потом — что в Трансенкулу? — сказал Обиора.
— В Аокпе все иначе. Там есть все признаки явления Мадонны, — сказала Амака. — К тому же пресвятой Богородице уже давно пора появиться в Африке. Вам не приходил в голову вопрос: почему ее видят только в Европе? В конце концов, она родом с Ближнего Востока.
— И что, Мадонна теперь интересуется вопросами политики? — спросил Обиора, и я снова на него посмотрела. Он так смело рассуждает в свои четырнадцать! А я и сейчас, за обедом, не могла связать пары слов…
Отец Амади рассмеялся:
— Но она же являла себя в Египте, Амака. По крайней мере, так говорили люди, которые потекли туда, как стая саранчи. В Аокпе сейчас происходит то же самое.
— Как-то не похоже, чтобы вы в это верили, святой отец, — Амака внимательно следила за ним.
— Я не верю только в то, что нам непременно надо ехать в Аокпе или другое место, чтобы найти ее. Она здесь, среди нас, и ведет нас к своему сыну, — он говорил так легко, что его рот напоминал музыкальный инструмент, изливающий мелодию.
— А как же быть с Фомой неверующим, который живет в каждом из нас? С той частью, которой необходимо увидеть, чтобы уверовать? — спросила Амака с таким выражением лица, что было непонятно, шутит она или говорит серьезно.