-- Людей на свете больше, чем ты себе представляешь, наверное. К тому же, в одно время всем очень нравились такие дома. Знаешь, у каждого поколения есть свои пристрастия. В то время мы непомерно кичились тем, что мы умеем так строить, и всем хотелось жить как можно выше, чтоб можно было воображать себя богом, выглядывая из окна, -- звякнул короткий смешок. -- Вот и понастроили.
-- Это ее занятие по жизни, -- радостно встрял Каин.
-- Работа? -- уточнил Леарза. -- Ты строишь дома?
-- Ну, не своими руками, конечно, -- рассмеялась она. -- Я только придумываю их, а строят машины. Это интересная работа, ведь дома бывают очень и очень красивыми. И очень разными. На Кэрнане есть не только высотки.
-- Кстати, тут даже есть одна пустыня-заповедник, -- сообщил Каин, -- хотя, может, тебе горы больше по вкусу? Мы могли бы туда съездить!
-- Но это же, наверное, далеко? -- удивился Леарза.
-- Ха! Думаешь, с такой скоростью, с какой мы сегодня летели, мы не облетим всю планету за полтора часа?
-- Только не сейчас, -- возразила Тильда, -- такие вещи на пьяную голову не делаются! Зато будет повод собраться всем вместе еще раз.
Встретиться снова; Леарза еще не до конца осознал эту мысль, но уже с жаром соглашался с девушкой. Они принялись договариваться, когда встретятся в следующий раз, для поездки в неведомый Гвин-ап-Нуд, правда, чем завершились переговоры, Леарза уже не помнил: остаток того вечера полностью растаял для него в лиловом тумане.
***
Тусклый свет заливал комнату; кажется, сегодня было пасмурно, и небо затянуло тучами. По-прежнему сновали в тучах крохотные точки аэро, и поблескивали зеркальные небоскребы; в комнате нашелся Гавин Малрудан, который сидел за широким столом возле окна, сунув стилус за ухо, и что-то тыкал в своем коммуникаторе.
Чувствуя определенную слабость во всем теле и сухость во рту, Леарза шагнул на свет; голова у него немного кружилась. Должно быть, вид у него был не очень, помощник профессора поднял взгляд и рассмеялся.
-- Да, Каин не знает меры! -- заметил он. -- Профессор очень ругался на него ночью, когда он буквально приволок тебя на себе.
Леарза медленно опустился на мягкий диван, прикрывая глаза ладонью. Было больно смотреть на свет.
-- Я действительно чувствую себя не очень, -- признался молодой китаб. -- Этот ваш напиток... как он там называется, пиво?.. Кажется, будто в нем совсем нет алкоголя, но после пятой кружки...
Гавин снова фыркнул.
-- Это вещь обманчивая, -- согласился рыжий. -- Конечно, Каин может сколь угодно много, это ему вода. Надеюсь, он хоть драки не устроил?
-- Нет... к-кажется, а хотя... да нет, вроде бы они в шутку...
-- А-а, он Сета с собой. Небось и вся их компания, верно? Тильда, Корвин.
-- Да. Они сказали, что они одноклассники.
-- Угу, дружат едва ли не с момента сборки.
-- С... чего?
-- Ну, с тех пор, как их собрали, -- пожал плечами Гавин. -- Ведь все четверо -- андроиды. Ты не знал? Искусственные люди.
Леарза молчал, не отрывая ладони ото лба.
-- Я Каина с самого своего детства, -- не заметив, продолжал помощник профессора. -- Его мой двоюродный дедушка. Так что в каком-то смысле он мой дядя!
-- Так это правда, -- прошептал Леарза.
-- Что?
-- Что вы... научились делать искусственных людей.
-- Ну да, конечно, -- будто бы удивился Гавин, -- профессор что, еще не рассказывал тебе? Ой! ...Ну, в общем, да, это и есть одна из главных причин катарианского раскола. Когда первую машину, которая могла разговаривать, Тирнан Огг и стал против этой машины. Так что это уже очень давно! Мы называем их андроиды, а еще иногда младшие. Кажется, это из какого-то стихотворения. Там, "младшие братья человечества", и вот.
Леарза поднялся; обеспокоенный немного, Гавин тоже вскочил, ему показалось, что китаба шатнуло, но тот стоял прямо, лишь наклонил голову, так что его глаз не было видно.
-- Что-то мне совсем дурно, -- блеклым голосом произнес он. -- Я пойду... к себе.
И ушел; Гавин только пожал плечами в некотором недоумении.
Пустая холодная комната встречала хозяина. Леарза подошел к окну и остановился, выглядывая на высотный город. Мертвый город... искусственные люди.
Они обманули его.
Может быть, и все они были просто хитрыми машинами, а вовсе не людьми? Бездушные, черствые изнутри, и тем страшней ему делалось оттого, что они, машины, так искусно умели притворяться живыми, они обманули его, за улыбчивым лицом Каина не было ничего, кроме железа, красивые глаза Тильды были, наверное, сделаны из стекла...
Это потрясло его, и Леарза ничего так не хотел, как сбежать отсюда, исчезнуть, раствориться. Спастись. Может быть, ему всегда чересчур даже нравились механические приспособления, но всему должен быть предел, как возможно расстаться со своей человеческой сущностью, променять живую душу на машину?..
Он метался по комнате, не чувствуя тошноты и головокружения, и только думал о том, что теперь ему делать. Он был совершенно беспомощен и одинок, окруженный бездушными созданиями, чужой здесь... враждебный им.
Тысячи лет назад их предки, -- предки ли?.. создатели, -- уничтожали его предков, изгнали их, заткнули говоривший правду рот. И теперь они отыскивали планеты, одну за другой, и... если профессор лгал? Если можно было все спасти? Если...
"Я схожу с ума", повторял про себя Леарза, плюхнулся на стул у окна, схватил себя за голову. "Всего этого не может быть... слишком ужасно".
Машины! Одни машины! Ни единой живой души...
Ощущение собственного одиночества захлестнуло его с головой, душило его, забивалось в ноздри и уши. Холодные липкие пальцы ползли по спине. Один... он обречен навеки оставаться один. Все погибли, все оставили его... или он их оставил.
Дверь внезапно открылась, заставив Леарзу дернуться; на пороге стоял профессор Квинн, а за его спиной Леарза заметил каменное лицо Беленоса Морвейна.
В этот момент ему хотелось кинуться на них с криком, но он удержал себя и остался сидеть, глядя на них.
-- Чертов Каин, -- еле слышно буркнул Морвейн, сложивший руки на груди.
-- Вижу, молодой человек, твое самочувствие сегодня не очень, -- благодушно, как и всегда, произнес профессор. Леарзе в те минуты и в этом виделась какая-то искусственность. Профессор никогда не повышал голоса, никогда не сердился. Может ли сердиться машина?..
-- Я-то хотел взять тебя с собой, -- прозвучал низкий голос Морвейна. -- Ведь ты так и не видел ничего, кроме высоток Ритира.
-- Может статься, свежий воздух пойдет ему на пользу, -- заметил Квинн. -- Что скажешь, юноша?
"Мне все равно", хотел сказать Леарза, однако поднялся со стула и ответил:
-- Почему нет...
И так он пошел за Морвейном, чья широкая спина скользила впереди, по знакомым уже мертвым коридорам и холлам; Морвейн поднимался куда-то и вот вывел его на открытую площадку, и дикий ветер взвыл в ушах, подхватил куртку разведчика и бешено захлопал ею, а свитер на спине Леарзы надулся в пузырь.
-- Не боишься высоты? -- спросил Беленос.
-- Нет, -- еле слышно ответил Леарза, и они вдвоем подошли к самому краю площадки.
Он, в общем, привык уже смотреть на мир с гигантской высоты, но никогда еще при этом ветер не бил ему в лицо. Кажется, его действительно шатнуло, и разведчик мягко поймал его за плечо. Леарза вздрогнул, опять невольно вспомнив о том, что...
-- Один наш очень старый писатель сказал, что архитектура -- это искусство вписывать линии в небо, -- будто не замечая ветра, сказал Морвейн. -- Наверняка он не
это
имел в виду... но эти здания -- самые что ни на есть линии в небе, так?
-- Они выглядят мертвыми, -- возразил Леарза. -- Похожи на камни, которые мы видели в Хафире.
Бел фыркнул.
-- На Кэрнане есть люди, которые с тобой бы согласились. Но не их
бездушие
было основной причиной, по которой мы со временем отказались от идеи всю планету застроить такими домами. Многим нравилось то, как они выглядят, но не понравилось жить большими кучами, как муравьи в муравейнике. Тебе же наверняка в голову приходила подобная мысль?