-- И в чем-то справедливо, -- заметил Таггарт. -- Слишком много времени разделило нас, и теперь наше мировоззрение в корне отличается от их, мало того -- даже строение мозга.
-- Это мы еще наверняка не установили.
-- Готов поспорить на литр коньяка, Каин. Та консервная банка, которую мы видели возле Руоса, не способна перемещаться в пространстве иначе как с помощью какой-то их особой способности. Можешь спросить мнение любого инженера, тебе всякий, разбирающийся в двигателях, подтвердит.
-- Все-таки подождем... о.
Услышав восклицание Каина, и Таггарт обернулся к табло с указаниями Лекса.
"Начать исследование", -- сообщил Лекс.
3,13 пк
Это были два ни с чем не сравнимых дня в новой жизни Леарзы, но им суждено было закончиться; надо сказать, большую часть времени Леарза проводил с Волтайр, которая мило улыбалась ему, задавала вопросы о Руосе и до потешного медленно старалась говорить, тогда как Белу постоянно кто-то звонил, и он подолгу сердито разговаривал, закрывшись у себя в комнате. В то утро, когда Морвейн должен был отвезти Леарзу обратно к профессору Квинну, выражение лица у разведчика было хмурое.
-- Что-то случилось? -- поинтересовался Леарза. Глаза его между тем смотрели на крыльцо поместья, где стояла Волтайр в легком светлом платье и беззаботно махала им рукой. Бел сестры будто и не замечал вовсе, молча курил свою электронную сигарету, пока аэро поднимался в воздух.
-- Ничего особенного, -- буркнул он. -- Просто Лекс принял важное решение.
-- Лекс?..
-- Профессор еще не объяснял тебе этого? Ну вот и спросишь его, когда прибудем.
Леарза немного надулся.
Впрочем, надо признать, профессор Квинн действительно имел опыт в объяснениях такого рода. Позже тем днем Леарза привычно собрался к нему в кабинет, чтобы в очередной раз потренироваться языку Кеттерле (впрочем, этим он вполне успешно занимался в усадьбе Морвейнов все прошедшие дни) и заодно расспросить профессора о вещах, которые его стали интересовать.
Настроение у молодого китаба было на удивление мирное, даже почти что веселое; он шел по знакомым уже коридорам научно-исследовательского института, насвистывая что-то себе под нос, и раздумывал, а не позвонить ли Каину, не напомнить ли здоровяку-андроиду о том, что тот обещал ему показать какую-то там пустыню (на самом деле Леарзе было совершенно все равно, куда ехать и что смотреть -- лишь бы не сидеть на одном месте). Он по-залихватски проехался по перилам движущейся лестницы, -- это было непросто, поскольку перила двигались вместе с ней, -- едва удержался, чтоб не упасть в самом конце, пришлось глупо проскакать сколько-то, ловя равновесие. Наконец Леарза достиг двери в кабинет профессора: он уже знал, что дверь реагирует на движение и тепло, и с идиотским видом хлопнул в ладоши, и дверь действительно распахнулась перед ним.
Потом Леарза смутился и даже растерялся, потому что профессор был не один, он сидел на низенькой кушетке, стоявшей под страшной картиной, а сбоку к нему прижималась тоненькая девушка, совсем почти девочка на вид. При звуке раскрывшейся двери девушка резко отодвинулась от него; ее щеки заалели немного, а профессор Квинн поднялся на ноги, будто так и надо было, и спокойно обратился к Леарзе на своем родном языке:
-- А вот и мой ученик. Надо же, юноша, я полагал, ты задержишься у Беленоса еще на несколько дней. Неужели Лекс вызвал его на задание?
-- Н-нет, -- брякнул Леарза. Девушка тоже вскочила и стояла рядом с толстяком-профессором, у нее были длинные светлые волосы и выразительные глаза под изящными бровями.
-- Заходи, заходи, -- благодушно предложил Квинн. -- А это Эннис.
Девушка кивнула.
-- Леарза, -- сам представился ей китаб, чувствуя себя нелепо. -- О-очень приятно.
-- Ну раз уж Эннис здесь, я думаю, будет прекрасно, если она кое-что расскажет тебе о том, чем занимается, -- сказал профессор Квинн; он единственный будто не замечал неловкости, возникшей в кабинете. Со спокойным видом отошел в сторонку, опустился в кресло за своим письменным столом. -- Эннис, говори, пожалуйста, помедленнее, Леарза еще не до конца освоился с нашим языком.
Девушка, явно нервничая, села было на стол, потом спохватилась и резко выпрямилась; Леарза покосился на профессора и устроился на кушетке, где он подолгу сиживал и раньше, слушая лекции своего учителя. Эннис прокашлялась и выразительно посмотрела на Квинна; тот подмигнул ей.
-- Конечно, у вас ведь тоже были... люди, которые лечили других людей, -- неловко сказала она. Леарза кивнул.
-- Я знаю это слово на вашем языке, -- ответил он. -- Врач.
-- Д-да, врачи. Я недавно закончила учиться на врача, -- пискнула Эннис. -- Н-ну, я... не знаю, как это у вас было... принято, но могу рассказать, чем я занимаюсь... и буду заниматься.
-- Я думал, у вас все это делают машины.
Эннис снова покосилась на Квинна, потом неуверенно произнесла:
-- Если ты об этом, то... ну, профессия врача пользуется популярностью у младших...
-- Я имею в виду, совсем... машины, -- возразил Леарза. -- Ну... неговорящие.
-- Нет, нет, что ты! Конечно, мы используем машины, без них трудно поставить правильный диагноз, и на операциях без них не обойтись... но... -- она нервно рассмеялась. -- У моей профессии есть небольшая особенность. Ты должен понять. Если человека...
правильно
настроить на выздоровление, то он выздоровеет быстрее. Поэтому важно общение.
-- Никогда бы не подумал, -- с каменным лицом произнес Леарза и посмотрел на профессора Квинна. -- Разве ваш народ не утратил способности к...
-- Слово "душа" давно вышло из обихода в Кеттерле, -- спокойно пояснил тот, -- и наши ученые объясняют
психологические
процессы, -- то, что ты привык называть душой, -- с
физиологической
точки зрения. Тем не менее сами процессы никуда не делись. Положим, они слабее выражены, чем у твоего народа, и, уж конечно, не вызывают... катаклизмов.
-- Когда человек радуется, -- Эннис всплеснула руками, -- в его мозгу выделяется... особое вещество, которое хорошо влияет на организм. И наоборот... я понятно объясняю?
-- Вполне, -- буркнул Леарза. -- А безумие ты тоже лечишь?
-- Я, ну... -- удивилась будто она. -- У меня своя...
специализация
. Но у нас есть врачи, которые этим занимаются. Только в Кеттерле... нечасто люди сходят с ума.
-- Надо думать. ...А сколько лет у вас обычно живут люди?
-- До ста пятидесяти лет, -- ответила Эннис. -- В среднем. Некоторые уходят из жизни раньше. Младшие живут иногда дольше, самый старый на свете андроид прожил почти четыреста...
-- Долго, -- протянул китаб. Профессор Квинн будто усмехнулся в бороду. Он сидел за своим столом позади Эннис, а она стояла, по-детски как-то сложив руки, и Леарзе вдруг пришло в голову, что эти двое, должно быть, родственники: что-то было смутно общее в их глазах, даже манере держать себя, какое-то одинаковое благодушие, хотя Эннис заметно волновалась, будто школьница на уроке.
Может, она -- дочь профессора?..
...Точно, и волосы у них были совершенно одинакового цвета. Леарза наконец улыбнулся себе под нос.
Он как-то раньше и не задумывался о том, что у бородатого профессора может быть своя семья и дети.
Эннис еще немного сбивчиво рассказывала о том, что она делает как врач, наконец смущенно покосилась на часы и сообщила, что ей пора идти; профессор легко отпустил ее. Девушка ушла, и Леарза остался с Квинном наедине.
-- Она ваша дочь, профессор? -- спросил китаб.
-- Внучка, вообще-то, -- добродушно возразил Квинн. -- Немногим старше тебя, юноша. Могу предположить, ты гадаешь, сколько мне лет?.. Сто семнадцать, не утруждай себя. Эннис -- дитя моей младшей дочери. Ну что же, а теперь, пожалуй, стоит поговорить о том, как ты провел эти дни, Леарза. Понравилось ли тебе у Морвейнов?