Многие дети, эвакуированные в начале Сидячей войны, уже вернулись, тоскуя по дому, по родителям, школе и друзьям. Даже эвакуированные королевские особы, принцессы Елизавета и Маргарет, вернулись домой в Букингемский дворец, и все заявляли, что если пребывание в городе было достаточно благоприятным для Королевской семьи, то будет достаточно благоприятным и для них. Король и Королева на протяжении всей войны оставались в Лондоне, страдая с народом.
Тринадцатого сентября бомба разрушила малую часть Букингемского дворца. Королева сказала, что наконец-то может посмотреть в глаза жителям Ист-Энда.
Видимо, Гитлер рассчитывал сломить моральный дух британского народа. Когда нас не сумели подтолкнуть к отступлению дневными бомбардировками, Гитлер положил начало серии ночных атак.
Они длились пятьдесят семь ночей без перерыва. Можете представить, каково было? Сперва — пронзительный вой сирены воздушной тревоги, точно военная симфония, затем — отработанное бегство в укрытие с сумками, в которых лежали одеяло, фонарь со светомаскировкой и термос с чаем, и бутерброды, завернутые в жиронепроницаемую бумагу. Прожекторы рассекали ночное небо, пытаясь обнаружить вражеские самолеты, за которыми следовал отрывистый рокот зенитного орудия. Мы не ощущали безопасности в собственных постелях. Мы нигде не ощущали себя в безопасности. Люди боялись спать в своих домах, поэтому ползли, как крысы, в подвалы, бомбоубежища и под землю. Вслед за сиренами воздушной тревоги на землю обрушивался поток бомб, а днем мы возвращались, кашляя в пыльном, раскаленном воздухе.
В течение следующих пяти лет только в Лондоне будут убиты сорок тысяч мирных жителей, а миллион домов будут разрушаться в результате ночных налетов. Дети вернулись домой в начале жестокой кампании бомбардировок, начавшейся без предупреждения.
Я была трусливой. Слишком напуганной, чтобы продолжить свой план по вступлению в Женскую вспомогательную службу военно-воздушных сил. Вместо этого сбежала в Оксфорд, убеждая себя, что делаю родителей счастливыми. Гарри написал, что я поступаю правильно, и неким образом от этого на душе сделалось еще хуже.
Глава восьмая
Строберри-Пойнт, апрель 2019
Фиона
В течение двух месяцев я приезжала в Сидар-Корт дважды в неделю: дни плавно перетекали в весну, температура значительно повышалась, а я все так же не обменялась ни словом с Джо Фоксом.
А вот Долли — да. Вообще-то, казалось, между ними зародилась своего рода дружба. Я не знала, когда или как они впервые заговорили, но стоило залюбоваться маленькой деревянной фигуркой лисы на комоде Долли, как она поведала:
— Ее смастерил Джо, — сказала она. — Чур никому не говорить — я не должна подстрекать молодого парня заглядывать в мои покои, — и тихонько хихикнула.
Я улыбнулась, забеспокоившись от произнесенных ею слов. С намерением скрыть свою озабоченность, я взяла фигурку, чтобы осмотреть ее, и Долли радостно усмехнулась.
Фигурка была крошечной и причудливой, не больше мизинца.
— Утонченно, разве нет?
— Очаровательно. Очень мило, что он подарил Вам фигурку.
Вопрос «почему» не давал покоя. Не хотелось думать о себе как о циничном человеке, однако жизненный опыт показал, что не все такие, какими кажутся; я была наслышана о пожилых людях, которых использовали в своих интересах безнравственные оппортунисты. Причин думать плохо о Джо не было. Но и причин думать лучше о нем также не было.
Я надеялась, Долли не позировала для него, как и Норман. Было бы просто… не хотелось давать волю воображению.
Но на следующей неделе я застала настораживающую сцену.
Дни стали теплее, и в течение дня центральное отопление не требовалось. Поэтому не открытое окно в комнате Долли удивило, а то, как она с видимым наслаждением прикуривала марихуану.
— Долли! — прошипела я, без толку размахивая старой газетой в прокуренной комнате.
Женщина ухмыльнулась, ее глаза поблескивали.
— А, вот ты где! Я тут предаюсь отдыху от мира. Не хочешь присоединиться?
— Нет, не хочу! И Вы не должны! — затем заметила рядом с ней полупустую бутылку мескаля. — Вы и травку курите, и пьете?
— Хватит трепать языком, сестренка! — пробурчала Долли под нос, демонстрируя внутреннюю Мэй Уэст с довольно банальным акцентом. — Из двух зол я всегда выбираю то, которое отродясь не пробовала, — и издала знакомый хрипловатый смешок.
Я выхватила сигарету из рук и смыла в унитаз, затем потянулась за мескалем.
— Не смей! — резко произнесла Долли, ее тон тут же изменился. — Я терплю тебя, Фиона, так как ты забавляешь меня. Но ты мне, выражаясь местным диалектом, не босс.
Моя рука зависла над бутылкой.
— Алкоголь не совмещается с лекарствами, Долли, — умоляюще сказала я. — Вы не знаете, какой вред себе наносите.
Ее взгляд смягчился.
— Душенька, мне девяносто семь. Но, — замолкла, устремив взгляд в окно, где Джо сидел верхом на самоходной косилке вдали, — возможно, ты права. Есть еще над чем поработать.
Она отодвинула мескаль и, казалось, увяла на моих глазах. Я схватила бутылку, после чего спрятала в самый конец крошечного шкафа.
— Просто… будьте осторожны.
Долли улыбнулась и закрыла глаза.
— Нельзя осторожничать всю жизнь, дорогая. Какой тогда будет смысл жить?
Я очистила блюдце, которое она использовала как пепельницу, и энергично размахивала газетой взад-вперед, пытаясь развеять запах травки из комнаты, тогда как Долли сидела в кресле и дремала.
Хотелось спросить, где она достала мескаль и травку; я подозревала Джо, но могла и ошибаться. Хотелось быть неправой. Как-то не хотелось, чтобы он был таким человеком, который безответственно отнесся к здоровью пожилой женщиной ради… чего? Шутки ради? Или Долли ему заплатила? Нет, не может быть, что это он! Тогда кто?
— Немногое происходит, когда тебе столько лет, сколько мне, — проговорила Долли, медленно моргая. — Ты неудачница, невидимка. Не ходишь на танцы, на свидания не приглашают. Однако во мне осталось достаточно жизни для еще одного приключения.
— Чем хотите заняться? — поинтересовалась у Долли.
— Картина становится четче, — загадочно ответила женщина.
Мы болтали, пока я красила ей ногти — сегодня фиолетовые, — но когда я уходила, она смерила меня проницательным взглядом:
— Не думай плохо о Джо. Не осуждай его.
Я сжала пальцы на дверной ручке, не зная, что ответить. Выглядело как косвенное признание его вины.
— Он… он передавал Вам эти… штучки? — прошептала я.
Долли просто улыбнулась.
— До следующей недели, душенька.
После не самого отлаженного начала с Долли, этот день был трудным и изнурительным.
— Перл смотрит телевизор в комнате отдыха. Она любит передачи, — сказала Трейси, когда я направилась на следующую встречу.
Комната отдыха представляла собой большую, немного старомодную гостиную с тяжелой мебелью и широким плоским экраном, на котором транслировался какой-то сериал.