— Занятно, что ты оказалась здесь. Давай-ка введу в курс дела.
Приятно было видеть знакомое лицо, но пугало то, насколько умна она была, да и все остальные в моем домике тоже.
Девушки из Домика 6 работали над дешифровкой сообщений германской армии и военно-воздушных сил, которые перехватывали на Y-станциях — пункты прослушивания, где женщины в наушниках перехватывали вражеские сообщения, зашифрованные азбукой Морзе, а машины в Блетчли превращали их в обычный текст. Некоторые слушали немецкие радиопередачи и предателей вроде Лорда Хо-Хо, чтобы узнать, что говорит нацистская пропагандистская машина, а также проверить, нет ли закодированных сообщений другим представителям Пятой колонны.
Все сообщения протоколировались, заносились в список, затем отправлялись лингвистам вроде меня. В Блетчли три четверти всего персонала составляли женщины. Здесь мы были не просто служащими, к нам относились на равных с парнями, мы работали в ночные смены и рисковали из-за этого репутацией.
Всю ночь напролет на мотоциклах приезжали посыльные с перехваченными сообщениями со станций прослушиваний по всей стране, которые необходимо было расшифровывать. Также можно было услышать визг шин по гравию и рокочущий дизель автобусов БП, а затем — топот сотен ног, когда смена сменялась, и затемненными фонариками сотрудники освещали путь в потемках.
Домик 6 был полон умных девушек, как Джейн Фосетт с вьющимися каштановыми волосами и со здоровыми зубами, которая в мае расшифровала сообщение, точно определившее местоположение внушающего страха немецкого линкора «Бисмарк», которого Королевскому флоту удалось, наконец, потопить.
У Мейвис Бейти мать была швеей, а отец — почтальоном, и она определенно не принадлежала к числу дебютанток, которых высшее руководство нанимало в начале войны, либо умных девчонок, которые вступали в Рены, поскольку форму для них разработал Молинье. Но она была яркой, смышленой девчонкой и вскоре разгадала шифр между Белградом и Берлином, о котором все говорили, мол, разгадать не удастся, таким образом это позволило одной из других команд выяснить, как работает машина Абвер Энигма. Эта крупица информации спасла тысячи британских жизней от морской атаки, запланированной итальянцами в Матапане.
Мы все были там для того чтобы выполнить свой долг, однако позднее я узнала, что нашего приятеля, Рональда, который не носил форму, высмеивали на улице за то, что тот не сражался, не содействовал военным усилиям. Было крайне несправедливо, что парень не мог объяснить, что на самом деле выполнял жизненно важную военную работу, в конечном итоге спасшей жизни тысяч солдат союзных войск. Но последствием конфиденциальности являлось длительное безмолвие.
Моя работа заключалась в переводе расшифрованных сообщений на английский язык. Это казалось очень увлекательным, однако большая часть работы была ужасно скучной, нескончаемой и жуткой. Ужасно завидовала работе Барбары, чем бы она там ни занималась. Не то чтобы стоило это обсуждать.
— В какой эскадрилье, ты говоришь, служит твой Гарри? — осведомилась Барбара как-то раз вечером, вскоре после того, как мы начали работать в Блетчли.
— 74, Королевские военно-воздушные силы Рочфорд.
— Хорошо-о, буду держать ухо востро, — и стало интересно, что же она имела в виду.
Я умирала от желания расспросить, совершенно обезумев от любопытства, но ничего не произнесла. Если подруга и увидела мой голодный взгляд, она была так любезна, что не высказалась.
— Поговаривают, что бомбардировки закончились, — сказала Барбара, меняя тему. — Как думаешь, это правда? Теперь-ка давай выясним, что в наших продовольственных карточках предоставлено для сегодняшнего кулинарного приключения Кроули-Грейндж. Картофельный суп или опять этот отвратительный снук? По-моему, чем-то попахивает.
Глава четырнадцатая
Строберри-Пойнт, апрель 2019
Фиона
В Сидар-Корте не знали, что Долли приобрела уродливое помятое старье — «Кадиллак», державшийся на ржавчине, бечевке, на честном слове и одном крыле. Знали лишь о том, что Джо Фокс больше там не работает. В один прекрасный день парень работает тут, а в другой — пропадает: всего лишь сон, воспоминание, призрак, и догадки о причинах полыхали. Ясно лишь то что, вскоре за рулем самоходной газонокосилки сидел племянник Жеральдо, со свисающей с губ сигареты в любое время суток.
Команда сиделок вздохнули с разочарованием. Мало что разбавляло однообразие их дней: ни игра в теннис воздушными шарами в комнате, ни рисование нитками, ни дни поделок из макарон. Они скучали по мгновениям мрачного очарования, которые Джо Фокс неосознанно дарил.
— Он ремонтирует мою машину, — самодовольно прошептала Долли. — Самоучка, но разбирается в машинах. Знаешь, Джо очень хороший механик.
Я не знала. Ничего о нем не знала. И не знала, почему Долли ему доверяет.
— Рада буду подвезти Вас, когда будет выходной, — предложила, хоть и не желала участвовать в этом.
Так и не удалось отвезти ее в магазин за платьем. Я не была бесчувственной и невнимательной к возрасту Долли на закате дней, однако я пришла к выводу, что в работе важно сохранять личное пространство.
— А может вызвать такси? — продолжила, уже жалея о предложении сыграть роль водителя. — И минивэн Сидар-Корта иногда свободен. Куда хотите отправиться?
Долли почесала тыльную сторону ладони: причудливый жест для такой уверенной в себе женщине.
— Лас-Вегас, — ответила она.
Я моргнула, уверенная, что ослышалась.
— Ты все правильно расслышала, моя дорогая, — Долли усмехнулась. — Мы с Джо отправляемся в поездку к ярким огням города Грехов. Надеялась, что и ты присоединишься. Тебе понравится чуточку согрешить.
Я слегка истерично рассмеялась; вскоре сдавленные смешки утихли, в то время, как она терпеливо наблюдала, прежде чем я взяла себя в руки.
— Всерьез?
Долли кивнула.
— Не смогу, — мягко сказала я, затем более решительно, — но спасибо, что пригласили.
— Почему это не сможешь?
Ее слова рассердили меня, и я ответила резче, чем следовало:
— Потому что! Я работаю на трех работах! Нужно оплачивать счета. У меня имеются обязанности. Не могу просто взять и уехать в закат!
Долли наклонила голову в сторону, задумчиво сузив глаза, и я приготовилась к язвительному анализу моей жизни.
— Ты ненавидишь работать официанткой; работа в похоронном бюро кажется чуть менее ужасной, чем работа здесь. Живешь в трейлере, который протекает и гниет изнутри. Не общаешься со своей семьей. Никакой личной жизни нет, однако ты все еще сохнешь по какому-то обалдую, который и в подметки не годится, который отнесся к тебе как к уже неинтересному старью. Так скажи, Фиона, отчего так боишься авантюры?
— Как?.. Я не боюсь, я… — и на глаза навернулись предательские слезы, что еще больше усилило мой гнев.
Долли положила хрупкую руку поверх моей, пока я искала салфетку.
— Говорю это все не для того, что причинить боль, моя дорогая. Но жизнь подавляет тебя. Я вижу милую, яркую молодую женщину, коей ты должна быть. И вижу, как ежедневная рутина выживания, изо дня в день, тянет тебя вниз. Наблюдаю за твоей упорной работой, замечаю тоску, но также вижу и доброту. И теперь хочется воспользоваться этой добротой и попросить составить мне компанию. Я предлагаю возможность распуститься, расцвести, а не задерживаться всю жизнь в тесном бутоне, не реализовывая свой потенциал. Чего ты, собственно, потеряешь?