— Барбара! Ты не говорила об этом. Я думала, ты уже свободна?
— Ой, не беспокойся обо мне, душка. Просто пришлось пообещать быть хорошей девочкой и доить коров до конца войны, которая, слава Богу, уже не за горами.
Барбара поцеловала Эрни, после чего с грохотом побежала по лестнице, пообещав приготовить чай и тосты.
Я обдумывала все, что она рассказала, пытаясь заполнить пробелы в том, что девушке не было известно. Насколько сильно пострадал Гарри? Возможно, не слишком, иначе не смог бы перебраться через Пиренеи. Но тогда почему потребовалось больше года, чтобы получить сообщение домой? Я была в курсе, что БП ежедневно получал коды от оперативников УСО и французского Сопротивления.
Я наблюдала за спящим Эрнестом, и гадала, какой будет его жизнь: будущее, когда-то такое определенное, теперь стало туманным.
Написала родителям, сообщив, что у меня плохое самочувствие и выразив надежду на то, что скоро приду в себя, а как состояние улучшится, позвоню. Сплошная ложь. Еще больше тайн, больше отговорок. Но что я могла поделать? Гарри возвращался домой, все ожидали, что я буду рядом как хорошая и послушная жена, как женщина, которой дали второй шанс вернуть первую любовь.
Искренне верила, что если расскажу Гарри обо всем, он примет Эрнеста как своего сына. Возможно, будет нелегко, однако парень был добрым, хорошим человеком, и я знала, что не будет держать зла. А вот миссис Вудс никогда не простит меня, я была в этом уверена. Элементарный подсчет подсказал бы, что Эрнест не был сыном Гарри. Боже, один лишь взгляд на черные волосы и смуглую кожу подскажет об этом любому, у кого есть глаза. Неужели я обрекаю Эрнеста на жизнь, полную вопросительных взглядов? А если уеду в Америку с Чарли, смогу ли когда-нибудь простить себя за то, что разбила сердце Гарри? А мои бедные родители, что я им скажу? И все же, лишь одна мысль о жизни без Чарли разбивала мое сердце.
В канун Рождества в водовороте жизни наступила небольшая ясность: я получила письмо из офиса бригадира Тилтмана с предложением вернуться на прежнюю работу и получать еженедельное жалованье в размере трех фунтов стерлингов с условием, что я сама найду себе жилье.
— Рада за тебя, Вудс, — устало сказала Барбара, когда вечером сообщила ей весть. — Всегда можно стать незаменимой.
Лицо подруги было усталым и осунувшимся после долгого дня тяжелого физического труда на морозном воздухе. Девушка со смехом заявила, что стала по-новому ценить дойку, поскольку там было гораздо теплее, чем на изгороди или на других тысячах работ, которые приходится выполнять на ферме.
— Так сильно буду по тебе скучать, — тяжело вздохнула. — От Чарли никаких вестей и, честно говоря, нужны деньги. Здесь не предложат работу за три фунта в неделю.
— Верно, но, божечки, как же буду скучать и по тебе, и по милому малышу. Все ли дети так хороши, ибо, если это так, значит меня можно уговаривать родить одного такого?
— Понятия не имею, — я улыбнулась, — но ты милейший мальчуган, правда, Эрни?
Он уставился на меня мягким близоруким взглядом, беззубый ротик открылся в зевоте.
— Уже решила как быть? — вопросила Барбара с серьезным выражением лица.
— Решила рассказать Гарри правду. — Я глубоко вдохнула. — Попрошу о разводе. Не думаю, что при сложившихся обстоятельствах он будет возражать.
— Обстоятельства довольно необычны, — осторожно сказала Барбара.
Я тяжело вздохнула.
— Знаю, что все сложилось донельзя плачевно, но что поделать?
Она покачала головой.
— Легких ответов не бывает, есть лишь сложный выбор. Господи, я становлюсь философом.
Я крепко сжала ладонь подруги.
— Пообещай, что отправишься со мной в Америку. Вы со Скипом подходите друг другу.
Барбара лучезарно улыбнулась.
— Конечно, отправлюсь. Упустить такое-то приключение!
В рождественское утро я отвезла Эрни в церковь в соседнюю деревню Хабберхолм. Одна из Дружинниц подсоединила к трактору прицеп, и мы приехали с размахом, подпрыгивая на тюках сена.
То была пора возрадования: тогда в моей душе наступил покой после принятого решения. Я возвращалась в Блетчли и собиралась разбить сердце Гарри.
Глава сорок четвертая
День восьмой, июнь 2019
Фиона
Когда кожа начала побаливать и начало клонить в сон, мы вылезли из ванны. Кто ж знал, что твердая грудь может быть такой удобной. Отмокать с Джо в горячей ванне было сверх расслабляющим, и когда наконец вылезла, то почувствовала себя совсем другой женщиной. И дело было не в том, что красавчик проявил внимание, а в том, что он показал свою уязвимость, и я смогла помочь ему так же, как он помог мне. Да, именно так — я чувствовала себя равной ему. Такого у меня еще не было ни с одним мужчиной.
Я одевалась медленно, чувствовала свободу и легкость, словно дрейфовала в подводном течении, покачиваясь, как морские анемоны.
Долли улыбнулась, когда я вошла в гостиную. Я немного смутилась. Глаза женщины заблестели, когда она увидела меня.
— Рада за тебя, Фиона, — сказала она, и я тут же почувствовала спокойствие.
Она читала газету, а по телеку шел военный фильм.
— Вы смотрите фильмы в этом жанре? — поинтересовалась, в то время как самолет на экране сбил несколько других.
Долли подняла глаза.
— О боже, нет конечно. Отроду не смотрю военные фильмы. Да и зачем? Я пережила слишком много войн, так что необязательно просматривать кинокартины о них. Переключи на что-нибудь поинтереснее — мюзикл или, может, фильм с Мэрилин.
Я прокрутила каналы, пытаясь найти что-нибудь, что ей понравится, но Долли уже вернулась к газете.
— Недолюбливаю кондиционеры, — произнесла женщина, взмахнув ладонью. — Может, пойдем позавтракаем на свежем воздухе у бассейна?
Я согласилась — звучало прекрасно, — и помогла ей помыться и одеться в лиловые шелковые шаровары, после чего достала для себя сарафан, подобрав к нему соломенную шляпку с большими мягкими полями, которую еще ни разу не доводилось носить.
Джо был одет в шорты и майку, а солнцезащитные очки положил в задний карман.
— Умираю с голоду, — сказал парень, окинув меня взглядом от макушки до кончиков пальцев ног. — Давайте поедим.
— Упражнения нагонят аппетит, — усмехнулась Долли.
Мы помогли Долли пересесть в инвалидное кресло и вышли на улицу, чтобы посидеть под пальмами у бассейна: пышная листва служила укрытием от яркого солнца и сухой пустынной жары.
— Долли, что собираетесь делать со всеми деньгами, которые выиграли? — вопросил Джо, уплетая оладьи и яичницу.
Она бросила на него ленивый взгляд, глядя сквозь огромные темные очки, потягивая «Мимозу».
— Всегда думала, что в преклонные годы было бы неплохо заиметь деньжатами, чтобы красивые молодчики катали меня в кресле на колесиках. — Она подняла за него бокал. — Цель достигнута!
Мы рассмеялись, хотя я понадеялась, что следующее приключение не будет ограбление в стиле одиннадцати друзей Оушена.
— Итак, пока вы двое были заняты, я с удовольствием потрещала с Эдуардо, — игриво заявила женщина, — и тот предложил парочку развлечений, пока мы здесь. Ведь работа и отсутствие движа делают Долли скучноватой.