Марина объединяла в себе дух и плоть. Бога и Человека. То, что Барбара искала и не могла найти ни в ком.
Когда Марина опустила смычок, Барбара ее уже любила. И, как это бывает у лесбиянок, – сразу и навсегда.
Барбара была гордым человеком и не хотела обнаружить свою зависимость. И только сказала, когда они вышли из школы:
– Ну ладно, пойдем искать твой лиловый костюм...
Городок был маленький, поэтому удалось заглянуть почти во все магазины. Лилового костюма не было нигде. Где-то он, возможно, и висел, но поди знай где.
Марина отметила: на Западе всегда так. Все есть, а того, что тебе надо, – нет. К тому же на Западе постоянно меняется мода на цвет и крой. То, что было модно год назад, сейчас уже не производят.
Устав, как лошади, зашли в кафе.
Была середина дня. Марина хотела есть. Выступление, погоня за костюмом взяли много энергии. Требовалась еда на ее восстановление.
Заказали гуся с капустой.
Гусь как гусь, но капуста – фиолетовая, с добавлением меда, каких-то приправ... Марина отправила в рот первую порцию и закрыла глаза от наслаждения.
– Ты слишком серьезно относишься к еде, – заметила Барбара.
– Я ко всему отношусь серьезно, – отозвалась Марина, и это было правдой.
После гуся принесли десерт: пирог с яблоками под ванильной подливой. Для того чтобы приготовить такое дома, надо потратить полдня.
– Ну что, была на демонстрации? – поинтересовалась Марина.
– Народ не собрался.
– И что ты делала?
– Мы дискутировали возле магазина.
Марина заподозрила, что дискуссии тоже не было. Народ шел мимо, а Барбара и еще несколько невропаток что-то выкрикивали в толпу. Марина решила промолчать, не соваться в святая святых.
– Можно мне померить твой лиловый костюм?
– Прямо здесь? – удивилась Барбара.
– Нет, конечно. Можно зайти к тебе или ко мне.
Отправились к Барбаре, поскольку это было ближе.
«Отдаст, – думала по дороге Марина. – Надо будет расплачиваться. Хорошо бы деньгами...»
Квартира Барбары – из четырех комнат, похожих на кельи. Каменные стены, маленькие окна. Но много цветов в кадках и горшках. Стильная низкая мебель.
Барбара поставила на стол коньяк. Марина заметила, что коньяк грузинский.
– Откуда это у тебя? – удивилась Марина.
– Грузины приезжали на фестиваль в прошлом году.
Марина поразилась, что коньяк стоит у нее в течение года. Значит, пила раз в месяц по рюмочке. Экономила.
– Снимай костюм, – напомнила Марина.
Барбара стала стаскивать через голову. Марина обратила внимание, что ее подмышки не побриты. Курчавились рыжие волосы.
– А почему ты не бреешь подмышки? – поинтересовалась Марина.
– Зачем? Природа сделала так, с волосами. Значит, волосы зачем-то нужны... Я привезла из Исраэля специальную мазь. Она убивает микробы, но не блокирует потоотделения. Потеть полезно... Уходят шлаки, организм очищается...
Барбара осталась в лифчике и трусах-бикини. У нее была тяжеловатая и крепкая фигура Венеры Милосской. Но сегодня такая фигура не в моде. Модно отсутствие плоти, а не присутствие ее. Единственно, что было красиво по-настоящему, – это запястья и лодыжки. Тонкие, изящные, породистые, как у королевы.
Марина ушла в ванную комнату и надела там костюм. Он как-то сразу обхватил ее плечи, лег на бедра. Обнял, как друг. Это был ЕЕ костюм – идучий и очень удобный. В таких вещах хорошо выглядишь, а главное – уверенно. Знаешь, что ты в одном экземпляре и лучше всех.
Марина вышла из ванной комнаты. Барбара оценивающе посмотрела и сказала:
– Ты должна купить себе такой же. В Москве.
– Я куплю его у тебя.
– Нет!
– Да!
– Но это мой костюм! – запротестовала Барбара.
– Будет мой. Я заплачу тебе столько, сколько он стоил новым.
– Но я не хочу!
Марина подошла к ней и положила обе руки ей на плечи.
– Ты действуешь как проститутка, – заметила Барбара.
– Проститутки тоже люди. К тому же я ничего не теряю. Только приобретаю.
– Что приобретаешь?
– Новый опыт и костюм.
– Ты цинична, – заметила Барбара.
– Ну и что? Я же тебе нравлюсь. Разве нет?
Барбара помолчала, потом сказала тихо:
– Я хочу тебя.
– В обмен на костюм?
– Ты торгуешься... – заметила Барбара.
– А что в этом плохого?
– Любовь – это духовное, а костюм – материальное. Зачем смешивать духовное и материальное?
Все имеет свои места. Все разложено по полкам. Немецкая ментальность. Русские – другие. Они могут отдать последнюю рубашку и ничего не захотеть взамен. Широкий жест необходим для подпитки души. Душа питается от доброты, от безоглядности.
– Материальное – это тоже духовное, – сказала Марина.
Барбара смотрела на нее не отрываясь.
– Не будем больше дискутировать...
Легли на кровать.
Барбара нависла над Мариной и стала говорить по-немецки. Марина уловила «их либе...». Значит, она говорила слова любви.
Марина закрыла глаза. В голове мягко проплыло: «Какой ужас!» Она, мечтавшая о любви, ждущая любовь, оказалась с лесбиянкой. Гримаса судьбы. Дорога в тупик. И если она пойдет по ней, то признает этот тупик.
Она представила себе лицо Маэстро при этой сцене. У него от удивления глаза бы вылезли из орбит и стали как колеса. А отец... Он просто ничего бы не понял.
Барбара стала целовать ее грудь. Все тело напряглось и зазвенело от желания. Нет!
Марина резко встала. Подошла к столу. Налила коньяк. Пригубила. Держала во рту. Коньяк обжигал слизистую. Марина не знала, проглотить или выплюнуть.
Вышла в кухню, выплюнула. Сполоснула рот. Не пошло.
Марина оделась в свои московские тряпки. После костюма они казались ей цыганским хламом. Но черт с ним, с костюмом.
Барбара стояла у нее за спиной.
– Ты меня выплюнула, как коньяк, – сказала она.
– Не обижайся.
Марина подошла и обняла Барбару, без всякой примеси секса, просто как подругу. Барбара по-прежнему ничем не пахла – ни плохим, ни хорошим, как пришелец с другой планеты.
– Не обижайся, – повторила Марина. – Здесь никто не виноват.
Барбара тихо плакала.
Ей было тридцать три года, и никто ни разу не разделил ее любовь. Хотела ухватиться за русскую, но и та выплюнула ее, как грузинский коньяк.
Они стояли обнявшись – такие чужие, но одинаково одинокие, как два обломка затонувшей лодки.
Вечером пришли гости – пара лесбиянок. Подружки Барбары. Одна – лет пятидесяти, милая, домашняя, полнеющая.
«Шла бы домой внуков нянчить», – подумала Марина. Хотя какие внуки у лесбиянок.
Вторая – молодая, не старше тридцати. Спокойная, скромная, с безукоризненной точеной фигурой.
«Такая фигура пропадает», – подумала Марина.
Гости принесли пирог к чаю. Превосходный, с живыми абрикосами.
Барбара заварила жасминовый чай.
Сначала сидели молча. Рассматривали друг друга. Марина видела, что эта парочка ее оценивает: годится ли она в их ряды...
Марина смущалась, чувствовала себя не в своей тарелке. Она – другая. И она не хочет в их ряды. Никто никого не хуже. Но пусть все остается, как есть. Они – у себя. Она – у себя.
Постепенно разговорились.
– А вы когда впервые влюбились в женщину? – спросила Марина у молодой.
– В детском саду, – легко ответила молодая. – Я влюбилась в воспитательницу.
– А вы давно вместе?
– Четыре года, – ответила старшая.
– Это много или мало? – не поняла Марина.
– Это много и мало, – ответила молодая. – Мы хотим остаться вместе навсегда.
– А дети? – спросила Марина.
– Мы думали об этом, – мягко ответила старшая. – Криста может родить ребенка от мужчины. А потом мы вместе его воспитаем.