Возникла пауза. Ян знал, что на орбитальном диспетчерском пункте дежурят «эсбэшники» с установкой протонных торпед. Случись чего – от них даже пыль не соберут. Нужно было разрешение на выход на орбиту, иначе – торпедная атака и провал. Гарвич покраснел так же, как горела красная лампочка на приборной панели. Она говорила о том, что проход закрыт.
– Отлично, «Спектр»… Проходите систему… Доброго пути.
И – зелёный свет на индикаторе…
Ян посмотрел по сторонам: орбитальный диспетчерский пункт остался по правому борту. Потом снял с себя гарнитуру, и тихо, но так, чтобы все слышали, произнёс:
– Что ж, Джон, ради этого и стоить воевать…
Ян улыбался. Впереди была свобода, за которую ещё стоило побороться.
2486 год. Открытый космос, грузовой челнок «Спектр».
Если бы Ян хотел прожечь её взглядом, то в алюминиевой банке с водой давно бы образовалась дыра. Но ему было нужно совсем не это. Банка бесшумно оторвалась от стола и повисла в воздухе.
Каюта Яна Погорельского больше напоминала карцер: узкий проход, в торце прохода откидной столик. Слева от входа – две спальных полки. И всё. Иллюминатора нет, даже из силикобора. Всё путешествие в космосе заключалось в созерцании металлических переборок или пластмассовых панелей. Тишина – хуже, чем гробовая. Лишь гудят пропеллеры вентиляционных шахт, да еле слышно стрекочут вентиляторы бактерицидных рециркуляторов. И это действительно то, о чём мечтает каждый землянин? Даже лобовое силикоборовое панно закрыли плотной тканью перед входом в «нуль» – говорят, что от его созерцания разумные сходят с ума. Не путешествие, а нудятина.
Одно успокаивало: ему досталась каюта без соседей, и никто не будет донимать лишними разговорами. Можно так и лежать, закинув одну руку за голову, думать о том, о сём. Кроме Мишеля, он и говорить-то ни с кем не любил – и теперь, наверное, и не полюбит. Кроме… Перед глазами мелькнули воспоминания, приятный женский образ с пшеничными волосами… Сколь приятен он ему был, столь и болезнен…
А ещё Яна удивило, как «Спектр» удивительно легко прошёл орбитальный диспетчерский пункт. Там, конечно же, уже знали про террористический акт, устроенный после взлёта челнока, но никто не заподозрил членов экипажа «Спектра». Орбиту и вход в нуль-пространство они прошли на удивление без труда, можно сказать, в рабочем режиме. Ян даже не сомневался кто стоит за этим: Лиловые. Возможно, кто-то из его знакомых готовил эту операцию. А сделано всё было – комар носа не подточил. Ян пытался припомнить, видел ли кого из землян в «свободной» части зала, но так никого и не вспомнил. Удивительно, как ювелирно точно всё было провёрнуто, в момент взрыва он сам испугался.
Продолжая удерживать банку на весу, Ян почувствовал, что к его двери кто-то приближается. Над дверью ещё не успел загореться индикатор, сигнализирующий, что за ней стоит человек, а Ян уже позвал:
– Джон, входи!
И с неохотой сел за столик, сложив руки в замок.
Гарвич нисколько не удивился, увидев парящую в воздухе банку – лишь хитро улыбнулся. Ему доводилось видеть и не такие проделки Яна. Он называл Ян «экстрасенс», хотя сам Ян не любил этого слова и вслух его почти не произносил. Сам Ян предпочитал слово «телепат».
Ян сумел открыть в себе этот талант за то недолгое время, что бывал с матерью.
Он замечал, что мама иногда не контролирует себя. Она могла подолгу сидеть без движения, смотреть в одну какую-то точку. Маленькому мальчику становилось страшно в такие моменты: начинали парить в воздухе вещи, ломались предметы домашнего обихода. И в один прекрасный момент Ян сильно захотел, чтобы все предметы встали на своё место. И они встали!
Он понял, что, в отличие от матери, полностью может контролировать необъяснимый взлёт на воздух различного добра. Он подолгу баловался, а по сути, это было тренировкой, когда под потолком парил будильник на пару с расчёской, когда карандаш выписывал в воздухе неописуемые кульбиты и сам вырисовывал на бумаге картины из снов Яна. А в добавок он приобрел быстрейшую реакцию и мощную интуицию, не раз выручавшие его в трудных ситуациях.
– Ты каждый день упражняешься? – спросил Гарвич.
Он положил на столик планшет, сел рядом с Яном. Ян повернул голову в сторону Гарвича:
– Да. Если хочешь, то я и тебя в воздух приподниму.
– Нет, уж спасибо, – Гарвич замахал ладонями, широко улыбнулся, – Ян, ты же в курсе, что мы летим на Тац?
– Ну, так и легенда гласит, что на Тац. Подожди, стой… на Тац?
Ян прислушался к ощущениям. Ему показалось, что Гарвич смеётся где-то внутри себя, это даже походило на сдержанное ликование – будто ему удалось обхитрить самого хитрого хитреца. Внешне он никак не проявлял эту эмоцию – лишь весело улыбался, глядя на Яна.
Гудение и стрёкот вентиляторов заполняли неловкую паузу. Банка всё ещё висела в воздухе.
Не прекращая улыбаться, Гарвич ответил:
– Но ведь мы действительно туда летим…
– Куда?! – Ян не столько удивился, сколько испугался. Тац – головная планета Азура. Ян решил: либо Джон Гарвич, известный как Карельски, выжил из ума, либо… Либо он и вправду выжил из ума. Других вариантов как-то не приходило на ум.
– Джон, что за игру ты затеял? Она вообще поддаётся человеческому пониманию?
– Да, Ян, именно. Всё поддаётся. Наше действо будет грандиозно: я намереваюсь собрать все наши группировки и ударить сразу по всем больным местам Азура. Будем поднимать восстание… Пришло время действовать по-серьёзному. Ну, придёт момент, я думаю, тогда и расскажу поподробнее.
– Ты рехнулся? – Ян почувствовал, что может спросить прямо так, в лоб, не соблюдая субординацию. – Если мы прибудем на любой космодром, туда сбежится весь Тац… Вся планетарная группировка «эсбэ» наверняка уже точит зубы! Я сомневаюсь, что на Тац нет ни одного подразделения без оружия, что бы они там не говорили по своим новостям!
Они опять замолчали под размеренный гул. Банка продолжала висеть в воздухе. Потом Ян продолжил:
– Джон, я знал, конечно, что ты рисковый парень, но, чтобы на столько… Как ты вообще собираешься что-то сделать? Тем более, после той резни, что ты устроил на Земле. Восстание…
Ян попытался собрать мысли в одну кучку, но это как-то не выходило. Он чувствовал, как внутри Гарвича всё так же ликует маленький хитрец.
Да, шоу, которое устроил Гарвич при взлёте, было грандиозно – его уже транслировали по всем телеканалам гиперсвязи Азура. Пострадал не только «Нотрек». Из имеющихся на Земле двухсот космодромов межсистемного класса были уничтожены пятьдесят, и почти в каждом из них были уничтожен как минимум один челнок, уже находившийся в воздухе. Служба безопасности Азура, конечно, не привыкла к таким масштабам, но работа есть работа, и рано или поздно виновники будут найдены. Особенно опасным это представлялось в тех условиях, когда сотрудники «эсбэ» стали получать приказ об использовании летального оружия.
Гарвич поступил хитро: он устроил доселе невиданный теракт, и при этом предотвратил ранее запланированное уничтожение Земли, которым нет-нет, да и пугало «эсбэ». Восстание – чем не повод претворить в жизнь угрозы. Но теракты надолго остановили эвакуацию мирных азурских жителей с планеты – а значит, и уничтожение Земли. А сам Гарвич – смылся, прихватив с собой самых близких соратников. Похоже, он затевал самую серьёзную схватку.
Когда мысли сложились в одну логическую цепочку, Ян отвернулся, уставившись куда-то в воображаемую даль, пальцы, сложенные в замок, приложил к губам. Карем глаза он заметил: Гарвич перестал улыбаться. Но это всего лишь от усталости, с непривычки. Ликование он спрятать от Яна не мог.
В каюте опять воцарилось молчание.
Ян продолжил:
– Мы не готовились к восстанию… - он замотал головой, убрал ладони ото рта. – Хватит ли сил? Нужна поддержка других закрытых планет, нужны аэрокосмические силы…
Гарвич опять хитро улыбнулся:
– Мы не виделись целый год, Ян. Акций практически не было… Думаешь, я сидел сложа руки?
Ян замолчал и с удивлением посмотрел на Гарвичв. Он понемногу стал понимать суть происходящего. Информационная пустота за год отсутствия Яна у Лиловых не была направлена против него специально. Диверсий и терактов, на самом деле, не проводилось в прежнем объёме. А сам Гарвич, видимо, готовил восстание: налаживал инфраструктуру, увеличивал агентурную сеть, укреплял контакты… И самое главное: соблюдал негласный закон террористической войны: каждая следующая акция должна быть устроена только тогда, когда предыдущая акция будет забыта, когда люди поверят в своё спокойствие и безопасность – тогда можно снова бить в самое больное место.