Наконец, прожевав кусок, Гарвич сказал:
– Итак, друзья, я затеял одну грандиозную кампанию…
Он замолк, осмотрелся вокруг себя: посмотрел, назад, на стены, вперёд себя, на потолок. Искал явные признаки шпионской аппаратуры. Да разве их отыщешь простым взглядом. Гарвич скорее успокаивал себя этим ритуалом.
– Может, по яблочку? – он показал на пакет с яблоками, стоявший сзади него на столе.
– Не, кушай один, – Ян отмахнулся.
– Ты? – Гарвич обратился к Сюзанне.
Она закачала головой.
– К сожалению, я ничего не могу сказать здесь и сейчас, – он показал на свои уши и провёл пальцами вокруг себя, намекая, что, у стен могут быть уши. – Единственное, что я могу сказать: вы понадобитесь мне оба.
Гарвич вынул из кармана ключ с брелоком и протянул его Яну:
– Это ключ от твоей комнаты.
На белом пластмассовом брелоке, выполненным в виде овала, была единственная надпись: «2-17».
Ян поднял бровь:
– Комнаты?
– Да, здесь в гостинице. Номер на этом этаже. Домой тебе не стоит возвращаться, я боюсь за твою сохранность.
Ян помолчал немного. Потом сказал:
– Ты зовёшь меня на дело, Джон, но даже не говоришь, что нужно делать. Из твоих слов я понимаю, что это нечто грандиозное, но, в тоже время, столь… – он замолчал, подыскивая слова, такие, чтоб его поняли люди, но вражеская техника не приняла за условную фразу, – …столь загадочное, – он сделал пальцами жест, символизирующий кавычки, – что согласиться очень трудно. Практически невозможно.
Ян взглянул на Сюзанну, спросил:
– Сюзанна, ты в курсе происходящего?
Она лишь покачала головой в ответ. Ян развёл руками, делая молчаливый жест для Гарвича: «Вот видишь!»
– И ты согласна? – настаивал Ян.
Сюзанна была в замешательстве – Ян это чувствовал. Шестое чувство, данное ему от рождения, никогда не подводило. Возможно, ей казалось, что заговори она сейчас – и Ян откажется, а Гарвич воспримет его отказ как предательство. Да Ян и сам боялся, что его вопрос к Сюзанне будет расценен Гарвичем как попытка нарушения их отношений, если они есть, конечно. Пытаясь как-то снять напряжение, Ян сказал:
– Ну, Сюзанна… Это не повлияет на моё решение…
– Да, Ян, я согласилась.
Желая внести ясности, она добавила:
– Но ты должен понимать, что все мы, когда пришли… – она сделала паузу, – в организацию, не руководствовались личными мотивами… Точнее даже не так: личный мотив был один – один на всех. Одинаковый у всех. Разве я могла отказаться сейчас?
Сюзанна высказалась на одном дыхании, без всякой опаски – даже не вспомнила про потенциальных «жучков».
Тогда Ян вновь обратился к Гарвичу:
– Понимаешь… Я никогда не слышал, что можно отказаться, Джон. Все послания, которые передавались… – опять пауза, – я всегда расценивал как приказ. И тут, мне заявляют, что я могу согласиться, могу отказаться. И ты при этом мотивируешь меня слишком лично для того, чтобы я расценивал это как работу, необходимую всем, а не лично тебе.
Ян встал, походил по комнате, заложив руки за спину. Потом встал у кресла, положив локоть на подголовник, уперевшись подбородком в кулак. Взгляд упал на ножки дивана. Гарвич всё это время молчал. Через некоторое время он всё же сказал Яну:
– Возможности отказаться, находясь в отлёте, не будет, потому что не будет возможности вернуться. Я гарантирую тебе, что задание направленно на общие цели и моих личных мотивов тут нет. Можешь расценивать это как приказ.
Они помолчали. Ян задумался над фразой «не будет возможности вернуться…» Она вообще могла любого испугать. Наверняка, возможность была, но уже после окончания дела.
Потом Гарвчи продолжил:
– Я собираюсь сделать то, что напрямую будет влиять на нашу независимость. До этого не было ни таких целей, ни задуманных мною масштабов. Возможно, на кон сейчас поставлено существование землян как таковых.
Ян взглянул на Гарвича. Последняя фраза звучала крайне тревожно.
Он решил, что стоит принять авантюрное предложение – и отправиться вместе с ним в неизведанное. В принципе, ему ничего не стоило переночевать здесь: его никто не будет искать: кроме Мишеля у него и друзей-то не было, домашних животных он тоже не держал – при его образе жизни и работе было бы большой безответственностью заводить питомцев. Женщины у него тоже не было – впрочем последнее было очень больным вопросом…
Ян прислушался к себе: он почувствовал, что здесь Гарвич не врёт и не блефует. Ему можно доверять. Он действительно затевал что-то грандиозное ради общего блага. В голове словно тумблер переключился в положение «да».
– Хорошо, я согласен. – Ответил Ян.
– Тогда утром я жду тебя.
– А как же легальная работа? Надо легенду, все дела…
Гарвич молча задумался, взглянув в потолок, потом спросил:
– Ну, насколько я знаю, на работу тебе через два дня, так?
Ян кивнул.
– Что могу сказать… Тебя хватятся… Но вряд ли к тому моменту тебе захочется вернуться. Да и вернуться ты не сможешь. Вылет завтра. Заходи ко мне утром – и мы сразу в бой.
Ян помолчал ещё немного, и сказал:
– Думаю, нам предстоит ещё много потрудиться…
Он подошёл к нему вплотную, буквально встав лицом к лицу, улыбнулся, глядя в глаза, наощупь запустил руку в пакет с яблоками, достал одно и, отодвинувшись на какую-то треть шага, с громким хрустом откусил чуть меньше половины. Он чувствовал горячее дыхание Гарвича, ощутил его волнение будто вибрацию воздуха. Он смотрел Гарвичу в глаза и смеялся взглядом. А тот недоумевал, для чего весь этот цирк? Да не для чего, Ян просто резвился – ему даже нравилось, что застал такого альфа-самца врасплох.
Они так и стояли молча, пока Ян яблоко. А доев, он развернулся, и не дёрнувшись с места, запустил огрызок в урну – и попал.
Ян подошёл к двери, открыл её и уже собирался уходить, но замер на пороге. Он повернулся к Гарвичу и спросил:
– Что, Джон, попьём кровушки?
Гарвич лишь неторопливо моргнул, кивок если и был, то едва заметный.
Ян усмехнулся и закрыл за собой дверь.
[1]Броги – вид мужских туфлей с W-образным мыском и перфорацией.
Глава 2
2486 год. Планета Земля, космопорт «Нотрек».
Номер Яна Погорельского полностью копировал номер Гарвича. Тут и догадываться не нужно: все номера одинаковы как близнецы, распределения на «стандарты», «люксы» и прочей градации не было. Да и зачем, когда в Азуре все равны? Равенство во всём – от номеров гостиниц, до места секретаря Совета. Идеальный коммунизм.
Утром, по своему обыкновению, Ян поднялся рано. Солнце только-только поднималось, поливая космопорт кроваво-красным светом. Из окон гостиницы было видно, как на металлических тушах кораблей красные блики отражались, будто сгустки крови.
На часах было шесть. Время встречи оговорено не было, Гарвич ограничился своим обычным «с утра». Насколько помнил Ян, обычно это означало «сразу после завтрака», и, если завтрак начинался в семь, значит, в семь пятнадцать нужно было быть у Гарвича как штык. В общей столовой гостиницы накрывался так называемый «общий стол» – по сути, тот же шведский, но азурцы намеренно изменили название: ни одно слово не должно было напоминать о прежнем распределении людей по нациям, ни единого напоминания о былом неравенстве, даже географическом.
За завтраком Ян надеялся встретить кого-то из коллег по сопротивлению – не втроём же они улетают с планеты – но ни одного знакомого лица он так и не нашёл. Он предполагал, что наверняка, из боевого крыла кто-то должен полететь с ними, ну и пара человек из разведки, хотя последних он никогда не видел в лицо. Конечно, Ян желал не просто приятельских объятий – хотя от них он не отказался бы – а вот расспросить коллег про готовящееся дело ему было и вправду интересно. На крайний случай можно было встретить хотя бы Гарвича и Сюзанну, но и тех он в столовой не застал.
Гарвич уже ждал Яна, когда он позвонил в дверь. Гарвич открыл, и сел за стол, как и сидел до этого, запустив руки в волосы.