Наконец, и к Кэрнану он тоже привык, только сердился немного на Морвейна за то, что угрюмый разведчик так редко появляется у него в ксенологическом, а в Дан Улад больше не приглашал ни разу.
-- Что это у тебя?
Легок на помине; знакомый бас едва не заставил Леарзу подпрыгнуть, китаб стремительно вскинулся, так что шарик стукнул его по груди.
-- Каин принес, -- отозвался он, потом оглянулся на стоявшего в дверях Морвейна. Тот был ровно как всегда, с прежней каменной физиономией, с переброшенной через локоть курткой. -- Что, неужели ты выкроил время, чтобы почтить ксенологический своим божественным присутствием?
Морвейн только фыркнул и вошел в холл; свет в помещение лился с обеих сторон в широкие окна, создавая какое-то чувство нереальности.
-- Может, это ты тут засел, как пробка в бутылке, и никуда носа не кажешь.
Леарза поднял брови.
-- Неожиданные претензии.
-- ...Я не за этим приехал, -- перебил его Морвейн. -- Вчера я был в научном совете Ритира, Леарза. Они сказали, что ты не обязан жить здесь, в ксенологическом, потому я и хотел тебе предложить переселиться в Дан Улад.
-- В Дан Улад? -- совершенно растерявшись, повторил Леарза. -- У... тебя?
-- Конечно, если ты сам этого хочешь, -- буркнул разведчик и отвернулся, сделав вид, что роется в кармане. -- В Дан Уладе может быть скучно.
-- Но...
-- Профессор сказал, что ты в достаточной мере выучил наш язык, -- намеренно на языке Кеттерле добавил Бел. -- Что до знакомства с нашей культурой, я полагаю, в стенах ксенологического о ней не так много узнаешь.
-- Я... не буду вас обременять?
-- С чего ты взял, -- без вопроса в голосе отозвался Морвейн. Леарза выглянул в окно, чувствуя себя немного взволнованным: ему вдруг показалось, что его выпускают на волю.
Воля; пожалуй, действительно Дан Улад больше всего соответствовал этому слову. Там было тихо и спокойно, и вершины серебристых зданий не брали небо в плен.
-- Тогда я был бы рад, -- сказал он. -- Правда... жить здесь, в ксенологическом, как-то нелепо, я чувствую себя подопытным образцом.
Морвейн хмыкнул.
-- Ну, больше не будешь. Я уже говорил с профессором; он тоже считает, что тебе лучше перебраться в Дан Улад. Тогда собирайся и поедем.
***
Темнота.
Темнота...
Одна звезда загорается, мягко вспыхивает в черной пустоте.
Вторая... третья.
Звезд все больше; каждая следующая загорается ярче предыдущей, и вот уже наконец вокруг него огромное, бесконечное пространство, полное безумно ярких огней, хотя монохромное -- все-таки трехмерное, глубокое, даже, пожалуй, непостижимо-глубокое.
Каждый такой лучик света из невообразимой дали -- свое решение.
Сотни, тысячи, миллионы людей. Каждый день, каждый час кто-то из них совершает одно решение, и даже если это решение совершенно ничтожно, все-таки оно влияет на судьбу вселенной. В сумме все эти решения составляют Путь.
Путь, по которому он должен вести их и направлять.
Он медленно открыл глаза.
Звезды погасли не сразу.
Собравшиеся вокруг него ожидали.
-- Ответа по-прежнему нет, -- увидев, что Наследник смотрит на них, с почтением в голосе сообщил Традонико. Это был высокий человек с мужественным лицом, уже не молодой, но еще и не старый; Традонико возглавлял внешнюю разведку не первый год.
-- Ответят ли они? -- усомнился другой мужчина, остроносый, совершенно седой. -- Они очень осторожны. Они не выслали погоню за нами, когда мы уничтожили их наблюдателя.
-- Может быть, они и не ответят, -- холодно произнес Наследник. -- Это не столь важно. Скорее всего, они даже уже нашли нас, возможно, находятся на орбите.
-- Не стоит ли проверить окрестности? -- спросил Традонико, нахмурившись.
-- Нет. Пусть думают, что мы глупы и беззащитны. Чем презрительнее они будут относиться к нам, тем лучше; пусть недооценивают наши возможности.
Они переглядывались между собою и кивали, соглашаясь с ним. Конечно; он мог видеть дальше, чем любой из них, и даже способности Гальбао не позволяли тому заглянуть вперед.
-- Они достаточно осторожны, -- добавил он, обведя их взглядом. -- Они не пойдут на открытое общение, не проявят себя. Но наверняка они будут изучать нас исподтишка, наблюдать за нами, может быть, даже проникнут в наше общество изнутри. Будьте бдительны; любой из окружающих внезапно может оказаться чужаком. Но мы перехитрим их, выведем на чистую воду.
Собравшиеся мужи вновь закивали. Теплый сумрак окружал их; в этом зале всегда было темно, тяжелые шторы закрывали стены и узкие окна, пол выложен был прекрасной мозаикой, и в затейливых линиях угадывались силуэты.
Они успокоились; они были уверены, что Путь, который избрал он, верный.
Он знал правду. Он даже тревожился, если это можно так назвать.
Он понимал, что при всем своем отношении к чужакам, они ничего не могут противопоставить этому холодному инопланетному разуму. Как Наследник, он хорошо был знаком с историей и в том числе со многими запрещенными научными и философскими трудами прошлого; он предполагал, по какому пути могли пойти они.
Это и беспокоило его. Закованные умеют делать разные, порой довольно занятные вещи; они в состоянии сделать оружие, убивающее на значительном расстоянии, и корабль, могущий пересекать безвоздушное пространство. Возможно, смогут кое-что перенять и у этих, если удастся своровать их знания.
Но эти творили свое железо тысячи лет, а что он может противопоставить им? Звезды своих видений? Чем помогут ему звезды?
Чем помогут ему вычислители или телепаты? Есть, правда, еще смещающие... но одних смещающих мало. Можно убегать, сколь угодно, но вселенная не безгранична, что бы ни твердили безумцы.
Самого главного нет.
Есть щит, но нет меча.
Без меча не спасет даже такой острый взгляд, как у него.
Одно успокаивало его: в видениях его сверкала особенно яркая, красная звезда.
Все изменится; в этом он был уверен.
Он выглянул на небо, испещренное созвездиями, и улыбнулся сам себе. Он знал, что наверняка уже первые из них высадились на планету. Возможно, бродят тенями между бездушными или даже аристократами, пытаются составить правильное впечатление. Пусть составляют. Рано или поздно им придется пойти на контакт, и тогда он использует тактику слабого: хитрость.
Кто же окажется хитрее, человек с тысячелетней генетической программой за плечами или человек с машиной в голове?
4,08 пк
Жизнь в поместье Морвейнов больше всего напоминала тихое озеро после бурливого потока Ритира; здесь было очень спокойно, и в небе лишь иногда мелькали серебристые крылья аэро, а в саду колыхали головами яблони. Когда он приехал сюда, они снова были в цвету, но понемногу белые лепестки облетели, усыпав траву, а в листьях завязались крошечные зеленые яблочки.
Леарзе отвели отдельную комнату, не очень большую, но уютную и всю буквально пронизанную духом старины, еще носящую в себе следы былого хозяина: маленькие картинки на стене, непонятные конструкции из металла, расставленные по полкам; над кроватью висела странная круглая штука с перьями, предназначение которой явно было декоративным, но Леарза таких вещей никогда раньше не видел. Ему здесь нравилось, хоть и приходилось привыкать заново. Поскольку теперь делать было особенно нечего, он повадился по утрам бродить по яблоневому саду, а потом садился за школьные учебники, которые для него принесли Морвейны, и прилежно занимался добрую половину дня.