-- Ну да, и даже не сделал официального выговора за Руос, -- беспечно заявил он. -- Хотя, может, в таком игнорировании кроется своеобразное порицание!
-- Сет, -- не удержалась Тильда. -- Хорош уже ерничать. Я еще за последний концерт не высказала тебе свое "фи", знаешь ли, а ты несколько раз точно фальшивил!
Обстановку немного разрядили Леарза и Волтайр: у них соскользнул с подноса кусок торта, Волтайр взвизгнула, пытаясь схватить его, и чуть не уронила весь поднос, а Леарза поймал и ее, и падающий кусок и с видом фокусника вернул на место.
-- Браво, -- рассмеялся Корвин: из-за восклика женщины все четверо обернулись к ним. -- Ты случайно на Руосе стрелы зубами не ловил, парень?
-- Да нет, не приходилось, -- фыркнул Леарза, все еще придерживая Волтайр за пояс; его рука задержалась там несколько дольше, чем было нужно, и он отпустил ее лишь тогда, когда женщина пошла к столу, чтоб поставить наконец свою ношу. Бел Морвейн хмурился, молча встал и вышел с кухни.
-- Больше надо было дразнить его, идиот лысый, -- сердито сказала Тильда. -- Неужели у тебя совсем соображалка не работает?
-- Да ладно, побесится и отойдет, -- не слишком уверенно возразил ей Сет. Леарза, пропустивший большую часть их разговора с Белом, недоуменно посмотрел на них.
-- Бел очень серьезно относится к своей работе, -- произнесла Волтайр, которой воркотня над сырным тортом не помешала уловить смысл их разговора, -- даже слишком серьезно, может быть. Ты перегибаешь палку, Сет, не надо больше так делать, пожалуйста.
-- Ладно-ладно, разве я могу устоять перед целыми двумя женщинами, -- задрал тот руки.
Младшие благополучно слопали весь сырный торт, оставив Белу маленький кусочек, и отправились по своим делам; Морвейн сидел у себя в комнате, а потом вышел на кухню. Волтайр и Леарза в это время сидели там и немного виновато вскинулись: вроде бы это Сет дразнил Беленоса, но отчего-то оба чувствовали себя причастными. На плечах Морвейна лежала тяжелая кожаная куртка, из-под которой он вытащил капюшон толстовки и накинул на голову, явно собираясь выйти.
-- Ты куда? -- спросила его Волтайр. Он не оглянулся и ответил:
-- В ксенологический.
Они ничего не сказали ему на это, дверь закрылась, и в окно было видно, как он стремительно пошел прочь по садовой дорожке, припорошенной снегом.
-- Он и вправду не находит себе покоя, -- осторожно произнес Леарза много времени спустя. -- Мне даже немного стыдно. Если это... из-за меня?
-- С чего ты взял, -- немного нервно возразила Волтайр.
-- Но ведь ты плакала из-за меня. Мне отчего-то все кажется, что я что-то разрушаю своим присутствием.
-- Дурак, -- сказала она. -- Что ты можешь разрушить? ...И не обращай на Бела внимания, он большую часть времени такой. Знаешь, он сильно старше меня и долгие годы очень обо мне заботился, еще когда я пешком под стол ходила, и поэтому у него... своеобразное отношение ко мне, -- она будто слегка замялась. -- Я думаю, сейчас он просто ревнует, как многие старшие братья.
-- Ревнует? -- удивился Леарза. -- Но ты сама говорила, что вы с ним до недавнего времени никак не общались лет тринадцать.
Волтайр вздохнула и улыбнулась, склонив голову набок. Прядка ее волос красиво упала ей на шею при этом.
-- Тогда было то же самое, -- призналась она. -- Белу не просто не нравился Фаррелл. Он страшно ревновал меня, когда я начала бегать на свидания, и даже исподтишка пытался расстроить наши отношения, нарочно грубо вел себя с Боуэном, однажды якобы случайно запер дверь в мою комнату, -- она хихикнула. -- Наконец я приперла его к стенке, он заявил, что ненавидит Фаррелла, и тогда мы договорились, что не будем общаться.
-- Ну это как-то чересчур, -- сказал Леарза. Волтайр пожала плечами.
-- У тебя была сестра?
-- Это удар ниже пояса, -- помедлив, честно предупредил он. В ее круглых глазах отразилось непонимание; тогда Леарза ответил: -- Была. Но ей едва исполнилось одиннадцать, когда... Бел убил ее.
-- Что?..
-- Она сошла с ума, -- тяжело сказал он. -- Поддалась зову темного бога... ты же понимаешь, что это значит, верно? И Бел убил ее, потому что она напала на остальных.
На кухне воцарилось неловкое молчание.
-- Прости, -- потом тихо произнесла Волтайр. -- ...В таком случае, ты отомстил ему. Он забрал твою сестру, а ты забираешь у него меня.
-- Не знаю, можно ли сказать, что мы квиты, -- криво усмехнулся Леарза; она забралась к нему на колени и обняла за голову. Они долго сидели в тишине, понемногу тепло ее тела успокоило его, и неловкость принялась рассеиваться; Леарза сам предложил пойти посмотреть на снег, Волтайр рассмеялась и поманила его на чердак.
-- Пусть это не самая высокая крыша какого-нибудь города, -- сказала она, -- но там-то ты еще не был, вот это упущение! Оттуда видно все окрестные холмы.
Они забрались на чердак, где было не очень большое оконце, но из этого оконца и вправду можно было смотреть, как снег плотной белесой пеленой застилает холмы, окутывает голые яблони в саду, засыпает дорожки. У окна стоял старый столик с пятнами засохшей краски, Волтайр устроилась на столике, а Леарза обнял ее и смотрел через ее плечо, чувствуя странное волнение. Она сама, первой принялась целовать его, и снегопад оказался позабыт. Она была горячей и все возилась, а потом своими руками расстегнула пуговки блузки, ее алебастровая грудь сияла в зимнем сумраке чердака, Леарза смутился; Волтайр хихикнула и привлекла его к себе. В голове у него поднялся жар, мешающий думать. Женщина держалась за его плечи, смеялась и вскрикивала, ее кожа покрылась мелкими капельками влаги, зубы у нее были острые, а за окном все падал и падал снег, покрывая землю.
-- Я была у тебя первая? -- спросила она потом, все еще сидя на столе, и опять склонила голову набок; ее волосы растрепались и липли к голым плечам. У Леарзы все кружилось перед глазами, и тело по-прежнему горело, будто охваченное пламенем, он прислонился к окну и смотрел на нее, а она была так удивительно красива в нарождающемся лунном свете. Он не ответил ей, но она рассмеялась, потому что и так знала ответ.
-- Ты как будто слеплена из снега, -- прошептал он.
-- Такая холодная? -- лукаво уточнила Волтайр. Он помотал головой. Она склонилась к нему и, заглядывая в его глаза, призналась:
-- Рядом с тобой я чувствую себя восемнадцатилетней девчонкой. Глупо, а?..
***
Он солгал, когда сказал ей, что отправляется в ксенологический; его дорога лежала в Ритир, это верно, но в корпусе для него ничего не было.
Эта площадка находилась в недрах главного корпуса научно-исследовательского института, и большую часть времени дверь, ведущая на нее, была закрыта, потому что никому особо не требовалось туда заходить. Бел Морвейн никогда раньше не был там, хоть и знал, как это бывает.
Тяжелые сапоги разведчика шагнули на металлическое покрытие площадки; дверь за ним бесшумно закрылась. Он остался совершенно один...
Нет, не один.
Лекс никогда не спит. Обслуживаемые десятками людей, младших и машин, его части занимают целый холл, и в этих электронных мозгах постоянно идет работа, объемы которой нормальный человек и представить себе не в состоянии. Какие-то его процессы обслуживают экономические потребности Кеттерле, какие-то отвечают за образовательные программы; Лекс присматривает за всем, что происходит в системе Кеттерле, и обрабатывает отчеты, поступающие от колоний, отдает распоряжения, изучает поступающие от разведческих команд данные.
Беленос Морвейн встал по стойке "смирно", вытянув руки вдоль тела, у самых перил площадки. Лекс не обладает интеллектом в полном смысле этого слова; но здесь, в этом месте, у него оборудован интерфейс, наиболее близкий к человеческому.
Шевельнулась маленькая камера, зафиксировав человека. Экран на другом краю пропасти, -- там, внизу работали части Лекса и обслуживающий его персонал, -- бесшумно вспыхнул.
-- Я готов обработать твой запрос, Беленос Морвейн, -- прозвучал ровный электронный голос.