Глава 25
Утро наступило под птичье пение у нас над головой. Алекс сладко потянулся и сел, жмурясь, как большой довольный кот. Он потормошил меня, но вставать сейчас в мои планы не входило, я заснула незадолго до рассвета, и теперь у меня было одно глобальное желание- спать. Его наглое высочество мои желания не волновали, и он навалился сверху всем своим тяжелым телом. Я заворчала, называя его нехорошими словами и посылая в далекие дали. Серебряков никуда не пошел, реши в действовать иначе, применяя метод пряника, пустил в ход свое обаяние и шаловливые ручки. На все его заигрывания я ответила суровым методом кнута, пуская в ход дурной характер и витиеватые обороты речи. Не отвалил. В общем, утро началось с ругани под птичье пение.
- Иванова, мы еще не женаты, а ты мне уже мозг вынесла, - ворчал Алекс, одевая собственную чистую одежду, которая обнаружилась вместе с моей, аккуратно сложенной на камне.
- Серебряков, я бы удавилась, если бы мы были женаты, - ворчала я в ответ, заплетая волосы в косу.
- Тогда ищи веревку, - ответил он, отнимая у меня гребень. - Я, как честный человек, после сегодняшней ночи обязан на тебе жениться.
- Я тебя освобождаю от этой обязанности, - я села за накрытый для нас, явно заботливыми дриадами, импровизированный столик. - Если помнишь, я выросла в условиях, где секс до свадьбы допустим.
- Зато сейчас ты там, где это позор, - парировал Алекс.
- Ах, да, помню про знамя моей девственности над замком после первой брачной ночи, - усмехнулась я.
- Меня всегда бесил этот обычай, словно толпу народа на процесс пригласили поглазеть, - поморщился принц Алексиан.
- Скажите, какая щепетильность у породистого кобеля, - фыркнула я.
Серебряков грозно свел брови и уселся напротив, испепеляя меня взглядом. Я положила себе что-то напоминающее фруктовый салатик и подумала, что от бутерброда с колбасой я бы сейчас не отказалась, как и от чашки кофе. Но в наличии у нас были фрукты, ягоды и вода. Дриады мяса не едят. А я неправильная какая-то дриада. Хоть и состоялась ночь моего Перерождения, когда была пробуждена кровь дриад, но отвращения к мясу не появилось, и силос на завтрак меня не впечатлил. Алекса тоже, но спорить с хозяевами он не собирался, а вот со мной очень даже. Он завтракал, сверкая гневным взором и явно готовился сказать какую-то гадость. Я немного подождала, но он ел молча, и ждать мне надоело.
- Ну, давай, Серебряков, срази меня, - я вольготно развалилась, откинувшись на ствол дерева. - Что там за речь заготовил? Или еще не готов к докладу? - издевалась я.
- Готов, - ответил он мрачно. - Запомни, Иванова, ты уже не дома, здесь иные законы, - начал он с пафосом. - Сегодня ночью ты признала, что принадлежишь мне. Ты моя женщина, уяснила? И это накладывает на тебя определенные обязательства, выполнение которых я от тебя в праве требовать.
- Огласите весь список, пожалуйста, - спародировала я известный фильм.
- Женщина обязана подчиняться своему мужчине, выполняя любое его пожелание, - я скептически хмыкнула. - Женщина не может общаться с другими мужчинами без присутствия своего мужчины. - мой скептицизм зашкалил. - Не может поднимать глаза на других мужчин даже в присутствие своего мужчины. Должна одеваться в глухое закрытое платье, покрывать голову, разговаривать вполголоса...
Мой громкий издевательский ржач стал ответом на эту тираду.
- Ты сам понял, что сейчас сказал? - наконец, спросила я, когда приступ хохота прошел.
- Ну, вообще, это законы моей страны, древние законы, - скромно ответил Алекс, убрав из голоса пафосные ноты.- Так вот, я ничего этого не требую, ну, если только пункт про общение с посторонними мужчинами. Но насчет того, что эта ночь нас связала, это серьезно. Ты уже не можешь никому дать согласие на брак. Лиль, ты моя, привыкай к этой мысли.
Я поперхнулась и закашлялась. Вот так и побыл просто рядом. Остапа нес ло и несло конкретно. Серебряков дотянулся до меня и постучал по спине. Потом перебрался ко мне и обнял. Похоже, я второй раз не тому отдала свою девичью честь, и опять на природе. Повторение- мать учения? Ну, третьего раза у меня уже не будет, так что учение было впустую.
- Лиль, ты напряглась, - соизволил заметить Алекс. - Что не так?
- Ты не так, - ответила я и скинула его руку. - Эта ночь была ошибкой, так что забудь. - смотреть на него было тошно.
- Объяснись, - он встал вслед за мной, и я увидела, что начинает злиться по настоящему.
- Да что тебе объяснять, если сам не понимаешь, - я отвернулась от него.
Я ему обещания давала? Я в любви клялась или в верности? Что это за условия, а?! Вот уж от кого не ждала, так это от него. И что это за хозяйские ноты были в голосе: "Ты моя, привыкай"? И вот знала же, что с ним связываться не стоит.
- Лиля, я жду, - в голосе Алекса появилась сталь, трясусь и плачу.
Я медленно повернулась к нему и воззрилась на его высочество принца Алексиана Аминасского, иначе сейчас назвать Серебрякова язык не поворачивался. Спина прямая, плечи расправлены, руки на груди скрестил, подбородок вздернут, а взгляд, ух, а не взгляд. Его взгляд был просто ледяным, даже с нотой превосходства. Интересно, он долго тренировал эту позу и взгляд перед зеркалом или от природы талант? Короче, не впечатлил, только еще больше разозлил. Нет, определенно, дриаду во мне душит примесь человеческой крови.
- Лиля, - напомнил о своем присутствии Серебряков.
- Извините, ваше высочество, - я присела в издевательском реверансе. - Я покину вас ненадолго.
- До ветру? - выглянул обычный Алекс из-под брони благородного принца.
- Угу, держать не надо, - ответила я и пошла туда, где лежали гаэро.
Тени подняли морды ко мне, сверкнув красными всполохами в черных глазах. Я присела к одному из них и шепнула очень тихо те слова, которые мне передала моя мама- дриада. Гаэро поднялся на ноги, потерся об меня головой и исчез. Я села на второго, усмехнулась, глядя на ожидающего принца, и, не спеша, выехала к нему.
- Я свободная девушка, Саш, и буду делать, что хочу, привыкай к этой мысли. От всяких обязательств и ответственности за мою честь ты свободен, - сказала я, глядя на него с улыбкой. - Мне было с тобой сладко, Серебряков, но послевкусие горчит. Бай, милый.
- Лиля! - взревел разъяренный Серебряков.
Но гаэро уже нес меня к ингарскому лесу, где ждал Дэсмил. Я очень надеялась, что он все еще ждал. Если нет, то сама не пропаду, в этом я теперь была уверена. Судьба обманутого в своих ожиданиях Алекса меня не волновала, не пропадет. Дриады точно выведут, он у них теперь любимчик. Правда, мои эмоции должны были почувствовать, значит, тоже на него обижены, но ведь добрые же. Так что, здесь моя забота больше не нужна. Требует он, настаивает... Я презрительно фыркнула и постаралась выкинуть Алекса из головы.
Пока я злилась и мысленно ругалась с некоторыми, гаэро замедлил бег. Очертания окружающего пейзажа стали более четкими, и я увидела, что мы подъехали к лесу, очень хотелось верить, что к ингарскому. Вот бы еще узнать, где должен ждать Дэс. Я слезла с гаэро, и он истаял, но я знала, что будет рядом. Интересно, а защищать они могут? Было бы здорово иметь охрану и средство передвижения в одном флаконе, то есть гаэро. Еще мне пришла мысль, что моя тень не имеет имени.
- Без имени нельзя, - сказала я вслух.- Без имени все равно, что тебя нет.
Я зашла в лес и позвала.
- Гаэро.
Тень материализовалась рядом со мной, глядя своими жутковатыми глазами. Я потрепала скакуна по предполагаемой голове.
- Знаешь, гаэро, я тут подумала, что это ты у меня безымянный ходишь, будешь Гошей. Надеюсь, ты мальчик. - я добавила патетики и произнесла.- Гаэро, нарекаю тебя именем Гоша, отныне и навеки. - не знаю, зачем я сделала это дополнение, но отчего-то захотелось.
Тень вдруг замерла, вскинула на меня глаза, в которых разгорался красный свет. Я ойкнула и отступила, наблюдая, как серая дымка начинает таять, и очертания настоящего тела гаэро проступают все четче. Не скажу, что это был милый зверюшка с пушистой мордочкой и наивными глазками. У гаэро оказались костяные наросты на голове, толстые и мощные. Еще у него была большая пасть с острыми зубами. Шерсти у этого скакуна вообще не обнаружилось, только кожа, но кожа была толстой, как броня. Гоша смотрел на меня совершенно осмысленным взглядом. Казалось, еще мгновение, и он заговорит, не заговорил, только издал урчание.