Хотя, кого я обманываю. Он не мог во мне разочароваться, ведь и до того обо мне был не лучшего мнения.
— Вы никогда не называете его по имени, — отметил Доктор, когда я призадумался, что же рассказать дальше. Какой же он был прекрасный слушатель!
— И не назову.
— Боитесь, что явится?
— Скорее, слишком его ненавижу.
— От любви до ненависти…
— Да какая любовь?! Помешательство с первого взгляда — на его личности. Я увидел в нём искру, которую искал, и всё, вспышка! взрыв! я больше не могу думать!
Я замахал руками, чтобы Доктор смог осилить умом масштаб взрыва, о котором я рассказывал.
— Причём дело-то не в самой искре, — продолжал я, — она все лишь послужила отправной точкой. Он чем-то цеплял людей… Посмотрите на толпу сектантов на соседней улице — вот величайшее доказательство! Хотя далеко не всех цеплял, надо сказать.
— Так это…
— Да, этот бедный и несчастный оборванец, эта змея, которую я пригрел на груди, этот криворукий лепильщик уродцев — и есть их лидер. Только он стал им через несколько лет, но это неважно. Уже тогда он знал, что использует меня для вот этого, я уверен! Но как я мог догадаться? Я упорно видел грустную заблудшую овечку, а не личинку, из которой скоро вырастет великий гуру всея шизиков…
Забурлила, закипела вода в мешке. Доктор подбежал к нему, спешно ощупал кончиками пальцев, проткнул кожу трубкой насоса и начал откачивать воду в запасное ведро.
— Слишком много эмоций, — пояснил он. — Они не привыкли такое слушать.
Потом Доктор наполнил мешок холодной водой из жёлтого ведра и аккуратно его зашил. Когда тот был пуст, я успел заметить, что внутри сформировалась какая-то рыбина эмбриона.
— Так кто вас создал? — напомнил я Доктору его обязательство.
— Мать с отцом, — отозвался тот, сдерживая ухмылку.
— А подробнее?
— Ответ достаточен. Меня создали двое — и больше мне ничего сказать.
— Я рассказывал историю несколько минут, а вы мне в награду — два слова? Торговать с вами невыгодно.
— Выгодно, когда больше не с кем.
Ну что поделать! Я опять взял в руки первую попавшуюся живую матку.
— Шантаж? — поинтересовался Доктор.
— Да.
— Повторяетесь.
— Ну и что? — я замахнулся на мешок, мол, сейчас проткну его пальцем. — Говорите, кто были ваши родители.
— Полотенце и телепатка, — ответил мне собеседник и рассмеялся.
— Что? Это какая-то игра слов? — опешил я. — Какое полотенце?
— Обычное, махровое.
Я пожалел, что потратил часть своей истории в обмен на этот бред. Нужно расходовать свои байки рациональнее; их запас ведь не бесконечен. Когда мои рассказы закончатся, найдёт ли Доктор себе нового балабола?
Я решил поторговаться.
— В прошлый раз я просил отправить меня к Иисусу, а вы не выполнили свою часть сделки! Так что извольте отработать.
Доктор развёл руками.
— Проблема на вашей стороне. Насколько я понимаю, вы будете всякий раз возвращаться к той девушке, пока… хм… Что-то должно произойти, чтобы ваш узел развязался.
— Да очевидно, я должен не дать ей умереть, — махнул я рукой. — Одно меня только волнует, почему у нас здесь проходят дни, а в той ванной время не двигается?
— Это у нас здесь время «не двигается». Мы ведь сами стоим на месте. А что есть время? Лишь измерение, как длина или температура.
— Раз всё так просто, значит, вы сможете отправить меня на несколько минут раньше, чтобы я не дал ей себя порезать? «Мы сами стоим на месте» — так почему б не сдвинуться?
— Нет, я же говорю — узел!
— Ясно. Звучит как вызов.
Так на чём я остановился? А, выставка. Пришло несколько моих знакомых и ещё какая-то девка — эталон серой мыши. То ли её притащил кто-то из этих, то ли сама пришла. Увидела нашего звездного творца и давай вокруг него виться, чуть слюнями не истекла.
Я хотел взять её за волосы и приложить лбом о самый острый шип на статуях! А когда творец вдруг отозвался на её сахарок, мои глаза залила красная пелена, и я совсем перестал соображать. Я столько для него сделал! Дал жильё, еду, одежду, инструменты, материалы — но не заслужил ничего, кроме равнодушно-высокомерного взгляда! А она? Чем прельстила его она?!
Хотя вы знаете ответ. И я его знал. Тому человеку нужна была женщина, хоть и бы и выползшая из пыльной норы, а не такой шикарный друг, как я.
— Какая высокая самооценка, — проронил Доктор.