Время шло, и я понимал: что-то не так. Аллеи с переулками наводнили грубые и крикливые люди. Они превратили предмет моей гордости в обычный городишко с раздувшейся непомерно радиобашней. Они не уважали наших традиций, но требовали, чтобы мы чтили их привычки и обычаи. Они были как гниль на боку у яблока, но о том нельзя было говорить вслух — иначе прослывёшь бескультурным, нетолерантным. Можно подумать, я слышал много культуры в свой адрес, когда проходил мимо их компаний.
Так что, могу сказать наверняка, кое-что в Лимбе мне точно пришлось по нраву: мало народу, много кислороду. Сегодня он и вовсе был уютным — стены пастельных тонов, полные зелени дворики.
— Твои воспоминания? — спросил я, указывая на чудные домики, словно сошедшие со страниц сказки. Про «Пряничный домик», например. В этой сказке любопытных пацана с девчонкой таки сожрали, или нет? Запамятовал.
— Я тут выросла, — сказала моя спутница. — В похожем городе, то есть…
Опять она стала «тёплой», почти «горячей». Надо же — любит своё детство… Я своё ненавижу, как и дом, в котором рос. В нём люди умели разговаривать только упрёками.
— Медвежоно-о-ок, — прогудел пряничный домик. Он аж затрясся, и я вместе с ним, испуганно схватив Хлою за руку.
— Что это?!
— Это уже моё, — сказал я. — Не останавливайся, пожалуйста.
Я потянул её дальше по дороге, но Хлоя словно вросла в землю.
— Я хочу посмотреть, — заявила она.
Пришлось бросить её вместе с чайником. Я побежал по дороге, быстрей, чем лучший спринтер. Уж лучше встретиться с богиней Кали, чем увидеть, как Лимб превратил мою ма в монстра. Не хотел видеть, чем она могла стать в этом фантасмагорическом мире…
А что, если там — настоящая мать? Она ведь тоже мертва. Куда-то она должна была попасть после смерти?
Вскоре уколы в боку стали нестерпимы, и я повалился на кованую лавку. Хлоя нагнала меня. Она даже не запыхалась! Только раскраснелась, как после утренней пробежки.
— Со своими страхами надо бороться, — заметила она. — А не убегать от них. Иначе они будут преследовать тебя вечно.
— Ещё одна цитатка великого гуру? — отозвался я, не в силах перевести дыхание и хватаясь за живот.
— Это общеизвестная истина.
— Говорить легко. Я тебе таких истин накидаю с целый вагон. «Со страхами надо бороться». «Следуй за своей мечтой, и Вселенная поможет». «Любовь — самое главное в жизни». «Трава зелёная». А толку с них? Где-то растёт красная трава, а где-то и от страхов лучше убегать.
Хлоя закатила глаза и вздохнула.
— А ты будто ничего не боишься? — спросил я.
— Ничего.
— Вот сейчас мы и проверим. Иди за мной.
Я привёл её к трёхэтажному особняку. Шикарный дом… для живых. Что нам с трёх ванных и пяти спален, если не перед кем ими хвастать?
Мы миновали камины и колонны, украшенные марокканской мозаикой. Я точно видел их в журнале «Интерьер». Значит, Лимб нарисовал этот дом на основе моих собственных воспоминаний. Но, мы пришли сюда не для того, чтобы ковырять мозаичную плитку или любоваться картинами. Я привёл Хлою на последний этаж, затем отыскал выход на чердак, и уже оттуда выбрался на крышу.
Моя спутница забралась следом — куда шустрее, чем я.
— Что, будешь проверять, боюсь ли высоты? — насмешливо спросила она.
— Не. Подожди минуту.
С плоской крыши открывался вид на спокойный пригород, чудесный, словно с рекламной картинки того же журнала. Мне предстоит его испортить. Я закрыл глаза и вспомнил…
…как впервые услышал, что «у меня рожа аккурат как у моего дебильного отца».
…как отказался отдать карманные деньги хулигану и был избит.
…как меня незаслуженно обвинили в истории с маленькой немкой.
…как мимолётный отчим учил меня плавать и чуть не утопил.
…как каждый день в нашем доме начинался и заканчивался скандалом.
…как я написал письмо с признанием в любви, а его прочли всему классу.
…как из-за моего болтливого языка пострадал невинный человек.
…как глотал таблетки, чтобы всё закончить, а потом меня рвало.
…как опять был бит, но уже за то… за то что я такой, какой есть.
…как меня встретили дома после того, как вышел приказ об отчислении.
…как понял, что жизнь — это коктейль из равнодушия и лицемерия.