Сбежать от Доктора я вряд ли пытался — тот ведь найдёт меня где угодно. Сбежать из Лимба тоже. Конечно, меня подбешивает безумие этой земли, но наша бренная реальность была ещё хуже. Да и помер я там, пытаясь застрелить своего друга, что не сделает мне чести при возвращении.
Если я вернусь — то когда? За миг до собственной смерти, отменив её? Или проснусь в полуистлевшем теле, что лежит на глубине под землёй? Как здесь идёт время?
Розоватые блики на белом кафеле — красиво… Надо же, я ещё не утратил способность радоваться таким простым вещам.
А если я опущу сейчас голову и наглотаюсь воды, то воскресну сразу? Моё тело ж цело, восстанавливаться нечему. Итак, я восстановлюсь — но снова вдохну воду. Я буду умирать и возрождаться вечно?
Не хотелось бы проверять. И думать об этом лучше тоже перестать, Доктор может подслушивать мои мысли… Он слышал даже всё, о чём думала Хлоя, раз знал её прошлое. А все мои рассказы — зачем надо, чтобы я озвучивал свою историю, если он и так мог её прочитать в моём уме?
Всем вопросам суждено остаться без ответа…
— Мне нужно было настроиться на вашу волну — Данте FM. Байки о жизни мне в том несказанно помогли, — вмешался непроявленный Доктор. — Но признаюсь, даже когда я нащупал эту волну, я не мог лишить себя удовольствия наблюдать, как вы постоянно приукрашиваете и выгораживаете себя.
— А Хлоя? Вы ведь и с ней, получается, тоже общались, раз всё о ней знали?
Да уж, странно было ожидать, что он раскроет все карты. Он отвечает только когда хочет.
— Вы заметили, что всё самое важное происходит в ванных комнатах? — спросил он, стоило мне увериться, что этот эксгибиционист оставил меня наедине с собой.
— Что, нравится подглядывать за людьми, пока они моются?
— Они не всегда моются. Иногда решают свои и чужие судьбы. Чуть реже — прозревают. Ещё реже — убивают.
Мой мозг снова отяжелел — словно чужое измерение попыталось вломиться в него. Бывает такое чувство, как когда забывается совершенно обычное слово, вертится злорадно на языке, а ты силишься и не можешь вспомнить, — сейчас со мной случилось нечто подобное. Я будто бы помнил с десяток историй, когда в ванных и купальнях случалось нечто из ряда вон выходящее — и в то же время не помнил ни одной. Они «вертелись на языке» моего ума.
— Сегодня вам необязательно вспоминать их все. Достаточно одной, — его голос доносился до меня гулко, как если бы Доктор говорил в банку. А комната таяла: плавился кафель, восковыми подтёками стекая на пол, теряло форму само чугунное корыто, тлели на глазах занавески. Только я оставался неизменным, корчащийся — не то чтобы от боли, скорее от невыносимо неприятного чувства, хуже, чем сотня ножниц, скрипнувших по зеркалу.
— Не надо, — проговорил я. — Зачем? Я не хочу вспоминать… всё равно половина этих историй… они не со мной…
— Крапретите просовлятиться, — донеслось до меня. — Тайде уже кротыть шева знасоние.
Это уже был скрип не только ножниц, но и мела по доске, и вопль тысячи детей, который я услышал, пока меня заставляли есть ненавистный студень, а ещё этот запах — он же хуже сероводорода, ну что за ад, я ведь не настолько грешник, чтобы отправиться в ад, я был простым средним парнем и заслужил себе чистилище, так оставьте меня в окопе… опеке… покое!
— Кокай утёрпый, — раздражался Доктор.
Я пришёл в себя в пустом корыте, хотя затычка была на месте. Скорее всего, Доктор подсобил. Смутно помнится, я пытался утопиться. Хлоя убилась огнём, я — водой. Каждому своя стихия.
Хорошо, что в жизни после жизни я мог не беспокоиться о соседях снизу — пол был залит розовой жидкостью. В коридоре послышалось хлюпанье.
— Что за потоп? — спросила Хлоя, завёрнутая в штору. — Кораблики решил попускать?
Она застыла на пороге, будто призрака увидела, но быстро пришла в себя и поспешила пояснить:
— Напомнило день, когда я умерла. Я купалась в воде точно такого же цвета… Уснула и утонула. Ну, была под кайфом, так что сама виновата. Ко мне даже приходил ангел смерти. Можешь не верить, но я чётко его видела — такой возвышенный, лёгкий, золотоволосый…
Я машинально коснулся своих мокрых волос, и Хлоя усмехнулась:
— Не льсти своим патлам.
— Так ты не была в день Икс на площади с толпой суицидников?