— Да.
Видимо, я смотрел на неё точно так же, когда Хлоя собиралась себя сжечь.
— У каждого из нас свои страхи и табу, так? На то нас тут и двое, чтобы мы по очереди вытаскивали друг друга.
Я лёг на кровать, раскинув руки в стороны и глядя на шестерых мучителей снизу вверх. Их лица расплылись ассиметричными масками: многолетний хлоин страх исказил их. То были уже не лица, а рыла, пропущенные через фильтр кривого зеркала.
Это ненастоящие люди. Я сам — ненастоящий. Так какая разница?
Настоящая здесь только боль, которую можно испытать… которую можно исцелить.
Я не эгоист!
Туманный потолок рассеялся, обнажив лазурное небо с облаками. Я инстинктивно заслонил лицо от яркого света.
Вверх, вверх…
Почему, чтобы стать чище, нужно сначала хорошенько искупаться в грязи?
Мусорное искупление для человека, сотканного из мусора.
Хлоя всё ещё оставалась без сознания, но её дыхание стало мерным и умиротворённым. Надеюсь, я и вправду принёс свет в её лабиринт, а не скитался по стране собственных иллюзий. Такой подвиг — и не расскажешь ведь никому.
Если Доктор сейчас взял бы из меня материал для своих мешков, что бы это было? Чистая, как слеза, капля росы? Или другая, мутная капля? «О, вы извращенец», — сказал бы Доктор. — «Ни один нормальный человек на вашем месте не пошёл бы на такое. Вы сами этого хотели. Вы это не для Хлои, а для себя — решили так откупиться о тсвоих грехов».
Нет. Для Хлои. Сколько можно утомлять себя своими мыслями…
Со скуки я начал собирать по дому зеркала и относить их в одну комнату. Пока руки работают — голова отвлекается.
Я установил друг напротив друга два больших зеркала, шепнул абракадабру над одним и увидел пустую прихожую. Эта мне не понравилась — совсем блёклая и безвкусная. Обшарпанные шкафы, крашеные болотной краской стены, завал газет на тумбе со старым телефоном. На календаре большие красные цифры «2009» и мультяшный бычок — не такой уж красивый, чтобы ради него столько лет не менять календарь на новый.
Любопытно: Хлоя догадалась использовать зеркала как проекторы мира живых… или первая создала такой проектор? Как ещё можно использовать Лимб? Но мой ум не был изобретательным и позорно отмолчался.
На стороне живых показался бородатый дядька в растянутой майке и спортивных штанах, такой грузный, что весил он, наверное, как три с половиной меня. Он сонно протопал по коридору и хлопнул дверью. Вскоре я услышал шум спускаемой воды. Ну, отлично.
Дядька пошёл в обратную сторону, позёвывая… и застыл. Медленно он повернулся в мою сторону, и судя по его ошалевшим глазам, видел он в зеркале вовсе не своё отражение.
— Привет? — сказал я.
— Привет, — отозвался дядька с грубоватым акцентом. — Гость ко мне с добром или со злом?
Странный он. Я бы на его месте уже бежал на улицу и вопил.
— С добром.
— Что гость желает мне сказать?
Ой, божечки, я же могу передать послание с того света, а я совсем к такому не готов!
Я будто вышел на сцену и забыл сценарий. А по сценарию полагается что-то мудрое и пафосное.
— Всех нас мучает пустота, — заговорил я. — Чёрная ужасная дыра в груди. Её ничем не заполнить. Хотя женщины нас и в этом обскакали — они заполняют пустоту ребёнком, но я мужчина, и ничем не могу её заполнить.
— Мужчина ничем не может заполнить пустоту, — повторил дядька, словно запоминая, и тут же забормотал что-то на чужом языке. Переводит для себя, догадался я.
Он отошёл от зеркала и исчез за дверью напротив, всё так же бормоча себе под нос. Что за грубость? Или он перестал меня видеть? Пожалуй, так и было. Взгляд его расфокусировался, когда он начал переводить мои слова.
Срань, что я нёс? Неужели нельзя было сказать: «Я застрял в чёртовом Чистилище, спасите-помогите»?
Но всё же вернулся я к Хлое в приподнятом настроении, подпрыгивая при каждом шаге. Опасливо взглянул на неё — помнит ли удар по голове? Нет, не помнит. И жертву мою тоже не помнит. А я… я не скажу.
— Угадай, что сейчас было? Я поговорил с живым человеком на той стороне зеркала!
— Как?! — встрепенулась та.
Я пересказал ей произошедшее.
— Это был контактёр, девяносто девять процентов, — предположила Хлоя. — Ну есть такие, которые говорят с призраками.
— Что-то он плохой контактёр. Видел меня меньше минуты.
— Да это как раз нормально. Ты сам сказал, он был сонный. Когда человек сонный, то считай что в трансе, а транс — всё равно что маленькая смерть ума. Потом он начал переводить слова на свой язык, тут его ум проснулся, и мужик вышел из транса.