Выбрать главу

— Ты б убрал за собой, — скривился сортировщик.

— Как?

— Как-как! Руками!

— Я не буду это трогать. Извините, — промямлил я и бочком продвинулся к лестнице, а потом мигом взлетел на второй этаж. Перед глазами стояла эта копошащаяся куча. Да как её развидеть?!

«Никак», — сказал мне мозг. Из паркетных щелей поползли новые черви. На этот раз белые, тонкие и длинные. Я вздрогнул и чуть не повалился вниз по ступеням, еле успев ухватиться за перила. Рука скользнула по полированной доске — ладошка моя мгновенно вспотела.

А черви продолжали лезть. Они уже покрыли пол коридора на втором этаже шевелящимся ковром, как миллион оживших нитей; но я-то знал, что это никакие не нити, а долбанные черви… о боже… они такие тонкие, надеюсь, они не могут пробиться под кожу… боже! не смей думать об этом! не смей! не смей! Ла-ла-ла! Бэйби, донт хёрт ми, донт хёрт ми, естедей май трабл син со фар эвей! А-а… Обезьяна, весёлая обезьяна, думай об обезьяне, обезьяны милые! Сраные черви! Обезьяна! Они не могут пролезть мне под кожу, даже если захотят!

— Так, успокойся, — раздался строгий голос за моей спиной. Анна. Она взяла меня за руку, вцепившуюся в перила; её касание было сухим и горячим. — Сейчас я всё исправлю.

Анна всё исправит… она всё исправит… она поможет…

Моя спасительница поднялась на этаж. Только теперь я заметил, что она несёт с собой большущую лопату. Анна мастерски сгребла червей — прочь от меня, и принялась орудовать дальше, сдвигая ковёр дальше вглубь коридора. Её лопата подчас бесцеремонно рубила червей, но те не терялись, я видел это — отполовиненные твари продолжали жить.

— Сколько будет восемнадцать умножить на восемнадцать? — жёстко и холодно спросила Анна.

— Я… я не… у меня плохо с математикой…

— Сколько будет восемнадцать на восемнадцать?! — повторила Анна, уже криком.

— Э… Сто восемьдесят… плюс… э… — судорожно зашевелил я извилинами, не понимая, зачем Анне вдруг понадобилось что-то посчитать, и почему бы ей не воспользоваться для этих целей калькулятором понадёжнее.

— Всё, — вдруг сказала она. Я открыл глаза (когда я успел зажмуриться?), коридор был чист. Только обрывки белых ниток, уже обездвиженные, напоминали о нашествии паразитов. — Что это было?

— Прочитал учебник про глистов, случайно…

— Его нужно сжечь, — констатировала Анна. Я кивнул. Раньше бы никогда не подумал, что так легко соглашусь сыграть в градусы по Фаренгейту. — И держи себя в руках!

— Не могу, я уже держу ими перила, — отозвался я, думая рассмешить Анну. Но она была равнодушна к моим стараниям, как статуя с острова Пасхи, и, кажется, немного зла, хоть и пыталась это скрыть. Наконец она разжала свои тонкие губы. Серьёзно, лучше б молчала!

— Я знала, что нам не стоит тебя впускать. Ты полон нечистоты, ты дышишь ненавистью, — вдруг выпалила она. — Таких грязноголовых ещё поискать, у тебя же вся аура, как чёрная воронка, и ты нас всех туда затянешь, рано или поздно. А знаешь что? Лучше вообще ни к кому не подходи. Можешь спать в своём углу, можешь брать нашу еду со стола, но не больше. Уясни себе, мы — отдельно, ты — отдельно, — на последних словах она тыкала острым пальцем мне в грудную клетку, и будь та чуть мягче, Анна проковыряла бы в ней своими тычками сквозную дыру.

— Я прошу лишь немного терпения и снисхождения, — мягко сказал я. — Мне всё это внове… Я научусь быть как вы, таким же разумным и… позитивным. Но без вашей помощи мне не справиться.

Да чтоб тебя Махакали перекинула через колено и разломала надвое, моралистка хренова!

— Прости, — смутилась Анна. Её губы дрогнули. — Мне не следовало говорить такие вещи… Но ты сам протащил в нашу общину ненависть.

Ага, вешай на бедного чужака все грехи, сама только что разбрызгала меня слюнями от злости.

— Я рад, что мы поняли друг друга, — улыбнулся я, протягивая ей руку для пожатия. — Мир?

Она нехотя пожала мою ладонь, всё ещё липкую от пота. Её спешное, неприязненное движение казалось красноречивей любых слов.

— А войны меж нами и не было, — отозвалась она, пытаясь незаметно от меня отереть руку о джинсы. — Тебе нужно чем-то себя занять. Проверь все номера на этаже. Сосчитай койки, сведи всё в таблицу…

— Зачем в таблицу?

— Чтоб был порядок, — Анна посмотрела на меня, как на непроходимого тупицу. — И всё остальное, что найдёшь, тоже посчитай. Зубные щётки, коврики для ног… Полная инвентаризация.

— А если… что-то случится? Вроде… ну, ты поняла, вроде чего…

— Тогда прыгай в окно, — усмехнулась собеседница, протягивая мне блокнот и карандашный огрызок. Она совсем забыла, что просила меня посчитать восемнадцатью восемнадцать.