Я мало что понял из этой лекции, растерявшись ещё на середине. На улице к тому времени уже не осталось ни одного сектанта. Только я и Доктор в огромном пустом городе, на который опускался туман. Белая мгла вплотную подступила к соседним домам, а небо уже висело чуть ли не в паре метров над моей головой. Иногда его вспышками прорезали редкие лучи. Послышался гул голосов, а на языке появился лекарственный привкус.
— Значит, вы не творец душ? И это неправда, что вы делаете души из мусора?
— Это была маленькая забава, опять же помноженная на вашу личную интерпретацию; на этот раз — своей души как «мусорной». Разве можно сделать душу из мусора? Что за глупость. Душа свята. А вам нужно оправдание: «я жил, как грязь, потому что из неё соткан».
Я верил Доктору и не верил одновременно.
— А Лимб… всё исчезло…
— Если бы вы хорошенько подумали, то поняли бы, что это место — не Чистилище и не Лимб, это одно из бесчисленных измерений, что могут быть созданы. Вы — последнее сознание, оставшееся в этом варианте мира, но вы отказались от источника. Раз не от чего отталкиваться, нет и формы для облечения. Нет рук, нет города, нет зла. Сам я и мне подобные продолжаем творить форму, но вы её не видите, так как неоткуда взять её критерии. Я хотел вас «расширить», но все попытки приводили только к вашему разрушению, и я их бросил. Но вы, неожиданно для меня, коснулись ключа сами, своим путём: успокоились, всех простили.
— Почему вы рассказываете мне это всё? Вы же молчали раньше, как партизан, играли со мной… Чем я заслужил правду?
— Да ничем, — он улыбнулся. — Просто мы с вами больше не увидимся. А негоже отпускать вас таким же дурачком, каким пришли. Вы ведь уходите, так?
— А можно остаться?
— Конечно. Позвольте себе вернуться к форме, да хотя бы подумайте о зелёной обезьяне, и останетесь. Вы сможете с чистого листа создать город своей мечты, где дворы тихи, а дома уютны; населить его добросердечными, искренними людьми, они точно оценят ваши пьесы и музыку — да-да, вы воплотите все сокровенные мечты. Один шаг навстречу, шаг творения, и мы с вами встанем на одной ступени.
Туман уже подступил к нам вплотную. Я больше ничего не видел, кроме своих рук и лица Доктора.
Я не думал о зелёной обезьяне. Вообще ни о чём не думал, даже о собственных словах. Страх тюрьмы, депрессии или собственных глюков — всё это стало незначимо в сравнении с будущим одиночеством среди марионеток.
— Прощайте, «Доктор», — отозвался я, и тот пропал в тумане.
Зато появились голоса.
— Ну, доктор, это нобелевка, однозначно! — произнёс восхищённый женский голос.
— Жалко, конечно, что такой препарат — и потратили на преступника, — отозвался другой, мужской.
— Так и так надо на ком-то проводить испытания. А эксперимент — всегда риск, — ответил третий голос, тоже мужской. — Лучше рискнуть с преступником, не так ли?
— Его ж ещё не осудили, — заметила женщина.
— Да теперь точно осудят, — второй мужчина хохотнул.
Через несколько недель я и вправду предстал перед судом — благодаря усилиям светил французской медицины, открывших, как вывести человека из коматозного состояния. Ну, это по версии СМИ. Я-то знаю, что никакие лекарства тут не при чём.
Мне дали пять лет за «владение». Прокурор хотел накинуть ещё и за «использование» оружия в преступных целях, но адвокат сотворил чудо и убедил судью, что снайперская винтовка нужна мне была исключительно для понта. Ещё адвокат хотел апеллировать к моей невменяемости на момент совершения, но её доказать не удалось: галлюцинации мои больше не появлялись. И, я уже скучаю по Хлое. Напоследок мне удалось впитать её пепел, так что, в некотором роде, она теперь всегда со мной.