- Вебер...
- Замолчи, Сиамалиев, - обрывает она меня. По ее тону понятно, что ничегошеньки она не собирается мне рассказывать.
- Ты не мог бы дать мне свою футболку?
- Ты будешь идти впереди.
- Сказано же - вали отсюда! Ты глухой что ли, чего пристал?
Раздевалка, серые бинты, безумные, в мелкой сетке сосудов, глаза.
Откуда, вот откуда, мать вашу, они могли взяться?! Они ровные и аккуратные - насколько такое уродство может быть аккуратным, конечно же - и им явно не первый год. Я в таких делах не разбираюсь, но примерно могу представить, потому что у меня у самого такой есть - на правом бедре, чуть выше колена. В одиннадцать я утопил к чертям мамин новый телефон и нарвался - получил ремнем, пока пытался отползти. Потом она мигом успокоилась и даже начала смотреть виновато, когда увидела, как быстро вспухает и наполняется кровью ровный, очень четкий след, будто от ножа. Потом отец устроил разнос: вот-де детей бить нельзя, телефон - мелочевка, а мать - стерва; он тогда еще продолжал играть добренького. Потом она меня уже никогда не била - только мозг промывала и промывает.
Ну, шрам, на самом деле, затянулся быстро, а с возрастом вообще кожа растянулась, и он стал почти незаметным, но если только окунуться в воду - он сразу же поступает ровной и четкой линией, даже немного розоватой и выпуклой.
То, что творится у нее на спине, объяснениям и логике не поддается, разве что...
Разве что кто-то ее избил - расчетливо, хладнокровно настолько, чтобы следы не были видны под одеждой, и со страшной, разрывающей кожу и мышцы в мелкую кашицу силой.
Кажется, я начинаю что-то понимать. Может ли быть так, что Вебер не просто так присутствует в моих снах, и сами сны - не случайность?
- Я не буду ничего спрашивать, - бормочу я, жмурясь и потирая глаза до цветных пятен; сердце будто упало, и бьется теперь в животе тяжело, тревожно, - ты мне сама расскажешь, если захочешь. Хотя я ни черта не понимаю и не знаю, но, мне кажется, я нашел зацепку, и мне нужна твоя помощь.
Она молчит некоторое время; я давно отвернулся и не вижу, что она там делает, но слышу прежний тихий плеск и шорох. Отвечать она сейчас явно не станет, но и возражений я не слышу - это уже плюс.
Пытаюсь отвлечься от будто сфотографированного в мозг вида ее узкой изуродованной спины; надо подумать о «постояльцах» - кто они такие? Раньше я думал, что они тут как препятствие, которое надо преодолеть, чтобы выбраться. Как в компьютерной игре: валишь зомби - получаешь трофей и повышаешь уровень, и так до тех пор, пока не дойдешь до победного конца.
Я вспоминаю невнятное мычание этого мужика, похожее на лопотание немого или сумасшедшего; он тряс меня так, будто о чем-то пытался спросить, а потом, когда я начал сопротивляться, разозлился. Гнилой, вываливающийся язык; тошнотворная вонь из его рта; белесые, бессмысленные глаза - рыба на прилавке, которая умудрилась смотреть на меня с укоризной.
Желудок урчит и будто сжимается, и я мысленно запрещаю себе думать о еде, оставшейся на кухне; потом надо будет выпить воды до отказа, иначе так и загнусь.
Я подумаю над всем этим завтра - все равно ничего путного не получается от слабости. Сейчас я уже начинаю нести бред: уже начал и в трупах копаться, которые норовят сожрать меня.
О Вебер я думать вообще не буду, иначе у меня мозги из ушей потекут.
Когда она выходит из воды, я уже почти засыпаю, свернувшись калачиком на синем кафеле - усталость таки сморила меня, и я даже не обратил внимания на то, что на мне одно только полотенце. В полусне я слышу, как Вебер шлепает босыми ногами, чем-то щелкает и затихает; кажется, я даже чувствую капли на своем лице, когда она вытирается.
Через веки все равно пробивается свет. Странно, она что, не выключила его?
Даже не замечаю, как перехожу тонкую грань между явью и сном - просто в какую-то секунду я понимаю, что третий день закончился, что я заснул на холодном полу ванной, и что нас от наверняка временно обезвреженного «постояльца» отделяет только тонкая дверца и золотистый шпингалет.
Я снова в 5D-кинотеатре. Экран идет помехами, напоминающими мне мух, но постепенно - цветом, объемом, а потом звуками - проявляется картинка.
Это школьный двор.
Душно - у меня по спине ползет пот, футболка прилипает к спине; это как в прошлый раз, но только это не физ-ра: просто мы собрались с ребятами вечером погонять мячик на новом стадионе.
В мозгу автоматически отщелкивает: новым стадион был года три назад - значит, сейчас мне лет тринадцать. Ужасное времечко было, если честно: родители развелись, отца я готов был порвать, появились проблемы с засыпанием, отчего я совсем на время потерял человеческий облик, кидался на маму и все дни готов был коротать за компом, добивая уровни. Я только с Андрюхой нормально и общался - сейчас он и стоит рядом со мной, без стеснения присев на асфальтовую дорожку, кое-где усыпанную камешками: кто-то понараскидал их из клумб.