- Мне надо отлить. Уйдешь или будешь смотреть?
Зоя, отряхнувшись, молча выходит. Хорошо, что хоть не мешает мне дела делать.
Когда я выхожу в коридор, то обнаруживаю ее у двери. У нее такой вид, будто она не выспалась. Да что там - будто никогда и не высыпалась: огромные серые подглазины, запавшие щеки, бескровные губы. Да уж, в гроб краше кладут. Странно, что я раньше этого не замечал.
- Ты сама дела делать будешь хоть?
Зоя стоит некоторое время, а потом молча заходит в ту же комнату. Я жду ее, одновременно прислушиваясь к каждому шороху, но ничего, кроме возни одноклассницы, не могу уловить. Нет даже намека на звуки - просто абсолютная тишина. Поэтому все, что она там делает, я слышу отчетливо - приходится заткнуть уши. Не то чтобы я сильно смущался или что-то в этом роде, меня вообще это не колышет, но все-таки это отвлекает, да и раздражает. Когда она выходит, я убираю руки и спрашиваю:
- Какие планы?
- Думаю, нам следует найти еду, - Вебер на этих словах выглядит обманчиво-спокойной, но я-то вижу, что этот вопрос волнует ее сильнее, чем что-либо еще. Да что уж там, она выглядит так, будто никогда не наедалась вдоволь, и я не могу с точностью сказать, что это неправда. Но делать нечего - она права, без еды мы вряд ли сможем протянуть долго, да и если на нас опять нападет какая-нибудь тварь, в чем я уже перестал сомневаться, мы будем слишком слабы, чтобы как-нибудь противостоять. Эта мысль оставляет внутри неприятный осадок - не хочу я ни сражаться, ни искать еду, ни чего-либо еще наподобие. Я хочу домой. Неужели это так сложно?
- Пошли, - она заходит за ближайший пролет, и я иду за ней.
Долгое время мы просто петляем по узким, как кишка, коридорам, как по нескончаемому лабиринту, вздрагиваем от скипа гнилых досок под ногами и напрягаемся при каждом подозрительном звуке. Двери, попадающиеся нам по пути, заперты наглухо - в общем, все так же, как вчера. В желудке урчит просто нещадно, и от голода я становлюсь все более раздражительным: меня раздражает скрип пола; чертовы двери, которые не хотят поддаваться; сквозняк, который продувает меня насквозь в этом жалком подобии одежды; но больше всего меня раздражает Вебер. Ее явно напускное спокойствие, ее походка, жесты, ее явно доминирующая позиция по отношению ко мне. Какого черта? Она всего лишь маленькая вредная сучка - почему я должен ее слушаться?
Когда очередная дверь не поддается, я просто пинаю ее со всей дури, а потом морщусь от резкой боли в ноге. Я не пойму, эти адовы двери что, из камня сделаны?
- Не трать силы понапрасну, - Вебер говорит это тихо, как всегда, даже не глядя на меня и что-то там высматривая в замке. Меня выбешивает ее пренебрежительный тон, и я не считаю нужным сдерживаться - кто она такая вообще, черт возьми?
- Конечно, - мой голос так и сочится ядом, - как я могу тебе возразить? Ты ж у нас пуп земли, как я мог?
Она поворачивается ко мне и смотрит долгим, холодным и пустым взглядом; ее губы поджимаются, она явно хочет сказать мне что-то язвительное в ответ, но сдерживается. Снова отвернувшись, она безразлично бросает:
- Если ты сам хочешь вести нас, то пожалуйста, - и делает приглашающий жест рукой.
В этот момент я понимаю, что могу просто взорваться: мои нервы на пределе, и я уже не способен на адекватные поступки и вежливые слова. Не знаю, что со мной такое стряслось, но через пару мгновений я обнаружил себя схватившим ее за тощие плечи.
- Какого черта ты распоряжаешься тут?! Почему я должен слушать тебя? Почему я оказался в этой дыре именно с тобой?!
Вебер ничего мне не отвечает - пока я что есть силы сжимаю ее плечи, против воли ужасаясь тому, какие они костлявые, она только смотрит на меня с какой-то усталостью, насмешкой и злой иронией.
- Значит так, я скажу пару слов для ясности, но только один раз, повторяться не буду, - начала она тихим, но четким и внятным голосом; глаза ее сощурились, губы сжались, - я тут с тобой не потому что хочу этого. Скорее наоборот: мне не нравится ни то, что я нахожусь в этом непонятном месте, и то, что я нахожусь в этом непонятном месте именно с тобой. Я не хочу оставаться здесь, и умирать я тоже не хочу, и, видимо, нам с тобой придется как-то содействовать, чтобы выбраться. Короче, ты как хочешь, но я собираюсь найти выход отсюда, и как можно скорее - с тобой или без тебя. Решай сам.
Я никогда не слышал, чтобы она так много и долго говорила, да еще и в мой адрес. Смотреть на ее непроницаемое лицо нет ни желания, ни терпения, так что я с силой отталкиваю ее и отворачиваюсь, упираясь рукой об стену и пытаясь унять жрущий меня изнутри гнев. Острое чувство голода, слабости и очевидной даже мне беспомощности душат меня, трясет, обжигает ледяной испариной - я на грани истерики. Я никак не могу понять, осознать, запечатлеть в памяти то, что я нахожусь здесь, что меня никто не ищет, не пытается связаться. Вспоминаю роскошный вид на облака и едва виднеющиеся внизу очертания лесов и полей, и следом ощущаю, как в груди что-то сжимается. Кажется, так и упал бы и зарыдал, если бы не присутствие этой ущербной. Хоть какой-то плюс, какая ирония.