— Боже… — Раф бросилась к нам с Эваном, едва мы переступили порог, сгребла меня в охапку и крепко обняла. — Мне так жаль… Так жаль, Аспен. Прости…
Не знаю, зачем Раф просила прощения… скорее просто потому, что ей нечего было больше сказать, да это было и не важно. Дрожа с ног до головы, от непонимания и ужаса, я принимал тепло и поддержку, которую не получил от матери. Крепко обнимал Раф за шею и вдыхал хорошо знакомый мне цветочно-цитрусовый аромат, по которому всегда узнаю её; он успокаивает. Вьющиеся волосы щекотали щёку, когда жена моего брата, старясь не выдавать слёзы, едва уловимо вздрагивала, прижимая меня к себе всё крепче. Теперь мне хотелось утешить её… Раф для меня всё равно, что сестра – они с Эваном знакомы с детства. Сперва это была дружба, затем переросла в любовь, а в итоге - в семью. Раф была рядом со мной с пелёнок, заботилась обо мне, помогала. Всегда. А теперь ей больно по моей вине. Всем моим родным больно по моей вине. Это я не уберёг папу. Это я настоял на этом чёртовом походе в гору.
— Я разберусь с полицией и попытаюсь успокоить маму, — где-то на заднем фоне туманной дымкой пролетел сломленный голос Эвана. — Присмотри за ним, Раф. — И с тонким звоном колокольчиков хлопнула входная дверь.
Раф заварила мне чай с жасмином, усадила на диван в гостиной и вручила кружку в руки.
— Аспен я… я не буду тебя ни о чём спрашивать, просто выпей чай, хорошо? Тебе нужно согреться. И успокоиться.
— Всё нормально. Я спокоен, — сказал кто-то сбоку, тихим, сухим голосом. Оказалось, это был я.
— Нет, Аспен. Тебя трясёт. Ничего не хорошо. Просто сделай, как я прошу, ладно? — Раф набросила мне на спину ещё один плед, подтолкнула кружку ко рту и попыталась ободрительно улыбнуться.
Один глоток. Ещё один. Чай показался безвкусной, горячей водой.
— Когда меня заберёт полиция? — спросил я Раф, рассматривая чудаковатую картину на стене у окна: заходящее солнце убегало за горизонт, бросая сумеречный свет на спокойную гладь обрамлённого хвойным лесом озера. А лучи, плескающиеся в зеркальной глади, вопреки всем законам природы, закручивались толстой многослойной спиралью.
Интересная картина.
— Аспен? — вернула к себе моё внимание Раф. — Полиция? Ты говоришь о…
— О допросе. Меня ведь будут допрашивать? — Чувствовал, как по щекам сбегают горячие капельки влаги, но ни лицом, ни телом, не выдавал ни одной эмоции, что тугим капканом захлопнулись на сердце. Оказывается, это враньё – слёзы вовсе не приносят облегчения.
— Ты… не беспокойся об этом, хорошо? — Раф мягко потрепала меня за плечо и поспешила вновь сцепить в замок свои трясущиеся руки.
Я беспокоился не из-за того, что мне придётся объясняться перед полицией, я боялся того, что мне нечего будет им сказать… Потому что скажи я им правду, мне всё равно не поверят.
— Ох, Аспен, — судорожно выдохнула Раф. — Твой брат со всем разберётся. Знаю, это непросто, но допей чай и постарайся немного отдохнуть хорошо? Я всё время буду с тобой. Обещаю.
Мне не нравится этот чай – он в самом деле безвкусный. Делаю ещё глоток и опускаю кружку на кофейный столик.
— Посиди здесь. Я… я принесу тебе что-нибудь… поесть. Э-э… — Раф поднялась с дивана. — Д-да… Тебе надо что-то поесть… Я… Сейчас, минуту.
— Не надо, — прошу. — Раф, я… Пока нет никого я хочу тебе кое-что рассказать. Только тебе. Можно?
Раф неотрывно смотрит на меня, хмурится, выдерживая паузу, видимо взвешивая все За и Против, затем тяжело вздыхает, опускается обратно на диван и слабо качает головой:
— Аспен, я не думаю, что…
— Ты единственная, кому я могу это рассказать. Больше мне никто не поверит.
Раф не отвечает. Бросает пустой взгляд на мой недопитый чай, и я вижу, как по её щекам сбегают кривые дорожки слёз.
Красивая. Раф такая красивая.
— Аспен, я всё же думаю, что лучше будет подождать твоего брата и тогда мы все вместе…
— Я вижу тебя, Раф, — перебиваю, и её взгляд тут же приковывается к моему лицу. Глаза выдают смятение, удивление, недоверие… слишком много чувств. — Ты стала ещё красивее, чем была. Эвану повезло.
Не отвечает. Тень всё больше падает на её лицо, в глазах появляются нотки тревоги, а рот едва медленно приоткрывается.
— Я тебя вижу, — пытаюсь говорить увереннее, но голос дрожит и повышается, будто вот-вот сорвётся на истеричный визг. — Ты должна мне поверить. Должна!
— Но… но это невозможно, Аспен, — голос Раф звучит ничуть не лучше. Я напугал её. — Врачи сказали…
— Я знаю, что сказали врачи, но я вижу, Раф! Это правда! И мне страшно… Мне очень страшно… Мне так страшно, Раф!
Подаюсь к ней, надеясь упасть в объятия, но Раф вдруг подскакивает на ноги, отходя в сторону, недолго думая, хватает мой недопитый чай и мигом осушает, со звоном возвращая кружку на место.