Вот почему Блейз был его лучшим другом.
Никогда не осуждай. Просто будь рядом.
— Не защити ты её тогда, лежать ей в Мунго до конца дней, — гораздо тише добавил Блейз, и Малфоя передернуло, как передергивает человека, остановившегося за секунду до катастрофы, когда он еще может посмотреть ей в глаза, но уже точно, точно знает, что избежал её.
— Я сделал всё сейчас. Я её вытащил.
Это ведь оправдывало то, что происходило до? Или нет? Драко не знал, но это не было важно. Самым важным по-прежнему оставалось возвращение Грейнджер из чертогов её запутанного разума.
— Не-ет, Малфой, скажи, что ты этого не сделал, — голос Забини неожиданно задрожал, и Драко обернулся, чтобы увидеть, как друг сотрясается от хохота.
— Ты переспал с ней? — тон Блейза выражал сразу палитру эмоций: удивление, восторг, недоверие.
— Блять, о чём ты? Она не встает с чёртовой кровати, — Малфой не хотел озвучивать факты, которыми не гордился. Это было в его стиле — ну хоть что-то же должно оставаться неизменным?
Переспать с пациенткой — просто кощунство с точки зрения этики. Пусть даже у них случился ментальный секс: он значил не меньше. Всем известно, что возбуждение начинается в голове.
— Насколько я знаю, ей вставать и не обязательно, — Забини сдерживал смех изо всех сил, а Малфой лишь морщился в ответ на слишком неизящную шутку друга. — Что бы ты с ней не сделал, это явно превышает то, что ты делал с другими пациентами. Что-то я не помню такой теплоты в твоих глазах, когда ты лечил Манчини на Сицилии. Хотя у старикашки был потенциал. Ты видел, как он…
Малфой содрогнулся.
— Умоляю, заткнись и не продолжай. Ещё немного твоих шуток, и мне самому понадобится ментальный целитель.
— Так что? Тебе удалось-таки схватить за золотой хвост свою редкую птицу?
Драко раздраженно выдохнул и серьезно посмотрел в глаза другу, надеясь, что он увидит, что самое время захлопнуть свой хренов болтливый рот.
— Вели-и-икий Салазар, ты сделал это! — присвистнул Блейз. — Не знаю, правда, что и как… но вижу по тебе.
— Ну сделал, — только и сказал Драко, напряженно кивнув. Он не собирался ничего скрывать от друга, но и делиться подробностями не стал бы. Никогда.
Забини ухмыльнулся.
— Так и знал. Ты выглядишь… — друг задумался, подбирая слова, — словно вернулся домой спустя годы странствий. Я рад за тебя, Малфой. И Мерлин, расскажи мне, где надо шлепнуть подпись, чтобы в случае, если я слечу с катушек, мне влепили аваду промеж глаз раньше, чем я попаду к тебе на лечение, ты, похотливый аристократишка.
Драко не удержался от смеха, и когда Блейз похлопал его по плечу с ехидной улыбкой, он и вправду почувствовал себя дома. Возможно, судьба уже опустила свой нефритовый жезл, которым знатно его покалечила.
***
Когда Малфой вошел в палату к Грейнджер, там уже сидел Поттер. Впрочем, большая его часть лежала на кушетке: голова покоилась на ладонях Гермионы, которые он, в свою очередь, сжимал в руках.
Драко застыл в дверном проеме. Он не чувствовал неловкости. За время лечения Грейнджер он неоднократно видел героя и в слезах, и в отчаянии, и в абсолютно свинском алкогольном опьянении. Однако раньше Драко разделял чувства Поттера. Он переживал вместе с ним все её победы и поражения. И хотя Малфой скорее вернулся бы в Тибет, чем признался кому-то, что они с бывшим школьным врагом стоят по одну сторону надежды, это действительно было так.
Сейчас же Поттер был явно одинок в своей… печали? Горечи? Страхах?
Какого Мерлина вообще происходит опять с этим нытиком?
Драко бы закатил глаза, если бы не скорбное выражение лица Грейнджер. Она пыталась вырвать свои ладони, и Драко уже было хотел напомнить Поттеру о личном пространстве, необходимом для её выздоровления, но он, казалось, вспомнил об этом сам и, двинув головой, освободил её ладони.
Тут Гермиона подняла правую руку и коснулась вихров Гарри, аккуратно прочесывая тонкими пальцами темные пряди.
Стараясь ступать максимально бесшумно, Драко прошел к стулу неподалеку. Его наблюдения за её состоянием всегда были самыми неоднозначными часами дня. Он наслаждался её обществом. Казалось, даже воздух становился чище рядом с ней. Вся атмосфера словно уравновешивалась, и Драко замечал за собой, что гнетущие душу мысли никогда не посещали его в её присутствии. Всё чаще это были размышления о матери или счастливые детские воспоминания… иногда он даже позволял себе думать о будущем.
Теперь мысли о том, что могло бы быть, сменились на мысли о том, что будет. И их контраст ощущался потрясающе.
Драко заполнял привычный формуляр, состоящий в основном из стандартных вопросов о самочувствии пациента, когда услышал нервное бормотание.
Довольно быстро он осознал, что оно принадлежит Поттеру.
— …Миона, мне так жаль, жаль, жаль, мне очень жаль… Я и Рон…
Драко опустил голову, стараясь сконцентрироваться на формуляре и скрипе зачарованного пера. Уж слишком болезненно знакомо выглядел этот порыв Поттера. В конце концов, и Драко стоило бы склонить голову ей на ладони.
Однако у него будут еще тысячи дней для более подготовленной речи извинений. Он на это надеялся.
Конечно, если Грейнджер не прогонит его сломанной метлой.
Ведь… героиню войны явно ждут более яркие перспективы, чем все, что может предложить колдомедик из Мунго. С другой стороны, в своём сознании она явно была не против его компании, хотя он и…
Поток сознания прервал тихий и хриплый голос, от которого у Драко по всему телу поползли мурашки.
Он звучал совсем не так, как в внутри ее головы.
Охрипшая, тусклая, как свет в коридорах слизеринских подземелий, уставшая от самой жизни нить её голоса прошивала нутро, латая прежде множившиеся трещины его страхов.
— Гар… ри…
Казалось бы, всего два слога, но Драко показалось, что все частицы в палате замерли, чтобы закружиться неудержимо вокруг восторга двух мужчин, наконец услышавших долгожданный звук. Ее голос. Голос той, перед которой они оба были виноваты до края. Той, что всегда отдавала, ничего не требуя взамен.
— Гермиона. — Поттер замер, едва произнеся имя: ладонь Грейнджер мягко накрыла его губы.
— Есть старая болгарская легенда… — Драко прислушивался изо всех сил. Ему почему-то казалось, что всё, что она сейчас скажет, останется с ним, даже когда на его могилу опустится последний цветок, — в ней говорится о том, что каждому человеку судьбой выдано три телеги с луком…
Она замолчала, словно воздуха не хватило. Словно она задыхалась. Драко видел, как ей непросто дается эта речь, но перебить её не решались ни он, ни Поттер.
— И как бы человек не противился, он не сможет закончить эту жизнь, не съев свои три телеги. Кто-то ест их маленькими ложками всю жизнь, а кто-то съедает все разом.
Исхудавшие бледные пальцы всё ещё прочесывали волосы Поттера, но глазами Грейнджер вдруг нашла Драко, словно говорила это и для него тоже.
— Мы свои телеги съели, и хватит с нас. Давай просто… жить.
Она не отводила серьезного взгляда от Малфоя, и он замер. Каждой клеточкой тела и разума.
Именно сейчас, в этом моменте, не существовало ни больничной палаты, ни Поттера, ни прошлого. Только шанс, который раскручивался волной облегчения между ним и Грейнджер.
Комментарий к Часть 15.2
Эту болгарскую легенду я и вправду услышала от одного пожилого болгарина, и она помогала мне не опускать руки в самые темные времена жизни. “Эта ложка точно последняя” - говорила себе я, и это срабатывало. Надеюсь, она также поможет и вам. К сожалению, в интернете я её так и не нашла, поэтому она, полагаю, относится к почти утраченному славянскому фольклору.
========== Часть 16 ==========
Комментарий к Часть 16
Дорогие подписчики, я знаю, что обещала завершить работу до нг, но жизнь вносит коррективы)
Как вы думаете , заслужили ли Драко и Гермиона счастливый финал?)
Дальше остался только эпилог, он написан, но не проверен)
Малфой вышел из кабинета и направился в палату Лонгботтомов с усталым вздохом. Он не был тем, кто легко сдается.