Савик, Рябой и Дуремар поспешили в комнату, где стоял телевизор. Савик остановился в дверях и уставился на экран.
— Значит, выломился всё-таки, — пробормотал он. — Ну, дела…
— На катковские баксы нацелились пацаны, — сделал вывод Гнутый, когда на экране возникли фотороботы двух сообщников беглеца.
Савик подошёл поближе, вгляделся в изображения.
— Это кто же? Неужто кто-то из бригады Катка жив остался?
Рябой недоверчиво покрутил головой.
— Да не, катковских никого не осталось, кроме Хлопа, — прогудел он. — Все полегли в то лето, вся бригада накрылась вместе с Катком.
— А бабок менты потом так и не нашли, — засмеялся Дуремар. — Там, говорят, на пять «лимонов» «зелени» было, если не больше!
— Теперь, когда Хлоп на свободе, кто-то их найдёт, — сказал Гнутый, вытираясь полотенцем. — Хлоп наверняка знает, где они заныканы.
— Точно, Хлоп может знать, — согласился Савик и замолчал, задумался.
Ему припомнились бурные события прошлого лета, когда Москву потрясли несколько дерзких налётов на обменные пункты и машины инкассаторов. Судя по почерку, действовала одна и та же банда. Свидетелей налётчики не оставляли. Охранников и кассиров расстреливали на месте, не щадили и оказавшихся поблизости прохожих. Последний налёт оказался для братков роковым. Инкассаторскую машину скрытно сопровождал отряд омоновцев. Завязался настоящий бой с применением гранат. Пятеро напавших на машину бандитов — членов группировки, возглавляемой Катком, — полегли все, но самого главаря среди них не было. Это было последнее дело банды Катка. Через неделю труп главаря с перерезанным горлом нашли в Подольске, в съёмной квартире. Обстоятельства смерти кровавого беспредельщика остались невыясненными. Мало того, оставшаяся часть его банды — всего, как удалось установить, пятнадцать человек, — сгинула неизвестно куда. Уже целый год не могут найти никого. По слухам, они тоже погибли, но как, где, при каких обстоятельствах — никто не знал. Самое интересное, что вместе с бандитами пропала довольно крупная сумма наличных долларов — около пяти миллионов, которую они успели награбить за время своей короткой, но весьма бурной деятельности.
Из всей банды Катка в руки правоохранителей попал один Хлопенков, по кличке Хлоп. Попал по-глупому — его задержали в Москве, у метро, при проверке документов. Чем-то его лицо не понравилось милиционерам, и те препроводили его в отделение. Там и выяснилось, что он в розыске.
На следствии Хлопенков утверждал, что был в банде мелкой сошкой, в налётах не участвовал, к добыче доступа не имел и знать не знает, куда делись деньги. Покойный Каток, по его словам, отличался не только жестокостью, но и подозрительностью. Награбленных долларов он не доверял никому, и где он их хранил — не знал никто. Хлопу дали двадцать лет и упекли в лагерь, а среди московской братвы ещё долго ходили слухи, что на самом деле Хлопу известно, куда делись деньги, но какие-то очень влиятельные люди заставляют его молчать. Савик слышал, что кое-кто из авторитетов пытался найти эти миллионы, слал к Хлопу на зону малявы, отправлял посланцев, но тот молчал, как воды в рот набрал.
Савик, продолжая размышлять, уселся в кресло. Гнутый, скорее всего, прав. Кто-то всерьёз взялся за поиски катковских денег. Побег, как явствовало из слов диктора, был тщательно подготовлен и осуществлён на самом высоком уровне.
Савик тоже был связан с криминальным миром. У него была своя небольшая группировка, которая занималась рэкетом мелких торговцев и продажей нелегально ввезённых машин. Всю эту историю о зарезанном Катке, Хлопе и исчезнувших миллионах он слышал от знакомых уголовников. Сам он к банде Катка отношения не имел и не стал бы так волноваться по поводу вчерашнего случая, если бы не одно обстоятельство.
Мысль о той бабе из Бронниц почему-то пришла ему сразу, ещё в ту минуту, когда он слушал сообщение диктора. Весёлая разбитная толстушка, которая, как рассказывал о ней Рябой, «даёт всем подряд», была когда-то знакома с Хлопом. Она проболталась об этом самому Рябому, тоже жителю Бронниц. Как-то в подпитии она хвасталась ему своими связями в бандитской среде. Не забыла упомянуть и про Хлопа, которому дали двадцать лет. Прошлой зимой, когда Рябой поведал об этом, Савик только отмахнулся. Тогда это значения не имело. Но теперь главарь задумался. А не может ли случиться так, что беглый Хлоп подаст этой Оксане какую-нибудь весточку о себе, или сам к ней заявится, нуждаясь в укромной берлоге? У Савика захватило дух, когда он представил, как этот соратник Катка связанный, с заткнутым ртом, лежит в багажнике его машины! Уж он-то, Савик Курмангалиев, в отличие от следователей, не станет церемониться с братком, он найдёт, как развязать ему язык!