В настоящее время Муса, как и многие другие боевики, понимая, что на войне ему ничего, кроме пули, не светит, проживал в России на сытных бандитских хлебах. Задание Салмана разожгло в нём подзабытый азарт. Представилась возможность вспомнить цирковую молодость, те весёлые времена, когда он, юркий, как ящерица, проскальзывал под самым носом у зрителей и вдруг оказывался в самом неожиданном для них месте: в чьей-нибудь сумке, в вазе, в «животе» клоуна, а то слетал на трапеции из-под самого купола…
Он ухмыльнулся.
— Ждите меня здесь, — и бочком отполз от сообщников.
Спустя несколько секунд он словно испарился. Сколько бы Салман с Азизбеком ни оглядывались, его нигде не было, только лопухи шевелились невдалеке, да на заборе вдруг ни с того ни с сего скрипнула полуоторванная доска…
Глава 11
В первую минуту известие о побеге Хлопенкова ужаснуло Оксану, но очень скоро она успокоилась. По складу своего характера она не способна была долго отдаваться какому-то одному чувству, особенно такому, как горе или страх. Не прошло и часа, как она по-прежнему улыбалась, напевала себе под нос, суетилась на кухне и утешала своего любовника. А заодно строила глазки молодым «омоновцам». Константин в ответ посмеивался, и иногда, незаметно от зека, похлопывал её по мягкому заду. Андрей оставался холоден к её заигрываниям.
После обеда Хлопенков с Константином уединились на веранде и опять затеяли секретные переговоры. До Андрея долетали их голоса. Зек требовал, чтобы с него сняли наручники. Константин отказывался. Уголовник раздраженно матерился. В один из моментов перебранки Андрею показалось, что Хлопенков упомянул о деньгах, причём выразился в том смысле, что не покажет, где они лежат. Андрей напряг слух. Снова какие-то деньги, которые надо найти! Его подозрения, зародившиеся ещё ночью, перерастали в уверенность.
Слов Константина было не разобрать. Он что-то доказывал Хлопенкову, а потом, потеряв терпение, довольно грубо толкнул его. Наконец спорщики вернулись в дом. Хлопенков угрюмо хмурился.
— Трахать ты её можешь сколько хочешь, но в браслетах, — на ходу бросил ему Константин, видимо продолжая разговор.
— А сам ты пробовал трахать бабу в браслетах? — буркнул зек. — Да у меня член не встаёт из-за ваших наручников грёбаных…
— Всё, разговор окончен! — Константин демонстративно повернулся к нему спиной, подошел к столу и налил себе пива.
Хлопенков тоже выпил пива, а потом отправился на кухню. До Андрея донеслись их с Оксаной голоса. Женщина заливисто смеялась.
Зек заглянул в комнату.
— Короче, мы в сарай идём, на сено, — и он подмигнул.
— Валяйте, — разрешил Константин.
Он с сигаретой во рту лежал на кровати.
— Хочешь посмотреть, как он её в наручниках будет трахать? — спросил он у Андрея.
— Не имею большого желания.
— Всё же придётся тебе сходить к ним, — Константин скинул с себя ботинки и устроился на кровати удобнее. — Твоя очередь пасти его. — Видя, что Андрей не трогается с места, он недовольно повысил голос: — Слиняет ведь, тогда всё дело пойдёт насмарку! Михалыч велел глаз с него не спускать!
— Вам с Михалычем надо, вот и следите за ним! — Андрея вдруг прорвало. — Какие деньги вы ищите? Нажиться хотите, а меня в сторону, да? Следи за ним сам!
— Дурак ты! — Константина даже сел на кровати. — Теперь ты с нами повязан по рукам и ногам… — Он вдруг умолк и прислушался.
Братья насторожились, услышав, как на веранде тихо скрипнула дверь. Андрей быстро прошёл туда. На веранде никого не было.
— Ладно, короче, не валяй дурака, — голос Константина зазвучал примирительно. — Если все пройдёт гладко, то я скажу Михалычу, чтоб взял тебя в долю. Я лично не собираюсь тебя накалывать…
В наступившей тишине отчётливо послышались быстрые острожные шаги за дверью. Константин вскочил с кровати. Но Андрей уже выглянул в коридор и включил там свет.
В коридоре грудой были навалены старые вещи, громоздились пустые коробки, лежала какая-то одежда. Коридор был пуст. Спрятаться тут было решительно негде.