Глава 37
Савик посмотрел на часы. Гнутый уже должен был вернуться с ментом, а его всё не было.
Главарь сжимал в руке пистолет и вглядывался в ту сторону, куда убежали эти двое. Долгое отсутствие сообщника его тревожило.
Солнце поднялось над верхушками деревьев и рассеяло последние остатки утреннего тумана. Залитый светом лес щебетал, стрекотал и свистел на разные голоса. Но на душе у бандита было далеко не так лучезарно. В этом звенящем лесном хоре ему постоянно чудились какие-то посторонние, пугающие звуки. В мозгу у него вертелась мысль, что Гнутый мог напороться в лесу на неведомого минёра и погибнуть. Главаря пробирала дрожь. Он машинально тянулся за сигаретами, но их больше не было. Если Гнутый погибнет, то он останется один на один с неуловимым убийцей…
Наконец, не вынеся неизвестности, он зашагал обратно к дому.
Заметив распростёртого на земле человека, он остановился. Вокруг не было ни души. Ещё не видя за травой лица, он узнал тёмную куртку Гнутого…
Оглядываясь, с пистолетом в одной руке и чемоданом в другой, Савик подобрался к трупу. Трава тут была измята и забрызгана кровью. Он поставил чемодан и перевёл дыхание. А когда вгляделся в убитого, то на мгновение лишился рассудка от ужаса. Оправдались его худшие ожидания! На шее Гнутого зияла глубокая колотая рана, какую получили все погибшие от руки неизвестного убийцы!
Главарь в смятении огляделся. Сердце билось в груди как бешеное. Палец словно прирос к спусковому крючку.
Жалости к погибшему Савик не испытывал. В эти минуты он вообще не думал о нём. В его голове бился один только страх, сковывающий сознание и заглушающий мысли. Савик был настолько парализован страхом, что, выскочи сейчас Муса из кустов, он вряд ли бы даже сообразил нажать на крючок.
Ему понадобилось целых пять минут, чтобы отдышаться, прийти в себя и убедиться, что на него никто не собирается нападать.
— Ты, сука! — крикнул он. — Слышишь меня?
Он хотел прокричать это громко, на весь лес, но голос сорвался и получилось какое-то невнятное карканье.
Ответом ему была тишина. Только кузнечики буйствовали в траве и где-то вдали перекликались птицы.
Взбадривая себя, он снова закричал:
— Подойдёшь — замочу! Понял, нет?…
Не дождавшись ответа, Савик поднял чемодан, решив вернуться в дом, как вдруг встал как вкопанный. В глаза ему бросилась оторванная голова старухи. Сквозь спутанные седые космы на бандита пялились пустые глазницы.
Содрогнувшись всем телом, он взглянул на тёмное здание. Оно даже в утреннем свете навевало жуть. Костёр там всё ещё дымил.
Бандит стиснул зубы так, что хрустнули челюсти. Неужели тупик?
Водя пистолетом из стороны в сторону, он сделал ещё один шаг по направлению к дому, а потом, словно опомнившись, повернулся и медленно зашагал вспять. Впрочем, ничего другого ему не оставалось. Шансов пройти через мины было немного, но ещё меньше их было выжить в этом страшном задымленном здании, где за каждым углом таилась смерть.
Весь в ледяном поту, он добрёл до воронки от взрыва, в котором погибла Кристина, и остановился. Дальше была неизвестность.
У Савика дробно стучали зубы, но он даже не замечал этого. Он прошёл вперёд шагов десять и снова вернулся к воронке. Немного постоял возле неё, собираясь с духом. Наконец, твердя себе, что если он выберется отсюда, то у него будут пять миллионов долларов, целых пять миллионов долларов, которые он не смог бы заработать во всю свою жизнь, он медленно двинулся к посёлку.
Глава 38
Муса в бессильном отчаянии наблюдал за ним из кустов.
Мина, на которой подорвалась Кристина, была последняя на дороге, и теперь перед Савиком, уносящим чемодан с деньгами, открывался совершенно свободный путь. Уплывали доллары, которые, как казалось Мусе, уже почти принадлежали ему!