– А что ты хотела, чтобы я сделала? Анна не может справиться с оформлением документов на наследство. Видимо, столкнулась с тысячью бумаг. – Марина нахмурилась. – И она ничего не делает, не посоветовавшись с ним. Но я дала ему ограниченные полномочия. Последнее слово за мной и моей сестрой.
– Все равно страшновато…
Так они беседовали до четырех утра, приправляя разговор приятными сплетнями о «Врачах без границ», вспоминая периоды, в течение которых не виделись, и лелея добрую дружбу, которую поддерживали благодаря искреннему и уважительному общению на протяжении многих лет. Наверняка подруги не смогут увидеться несколько месяцев, а может, даже год или больше. Не имеет значения: они – настоящие счастливицы, которых жизнь одарила сокровищем – крепкой дружбой. Дружбой на всю жизнь, которой они будут гордиться до глубокой старости, советуясь друг с дружкой днем и перешептываясь вечерами за «чапати», бокалом красного вина и «тапас» с анчоусами.
В зимние месяцы компания «Трасмедитерранеа» отправляла из Барселоны до Майорки лишь одно судно в день. Паром вмещал пятьсот восемьдесят девять пассажиров, но на этом маршруте сегодня их было не больше пятидесяти. Мало кто посещал остров зимой. Да и те немногие предпочитали двадцатиминутный перелет из аэропорта Барселоны в Пальма-де-Майорку восьмичасовому путешествию, которое ждало Марину, пока судно пришвартуется в порту Перайрес. На небе были густые облака, и проскользнуть сквозь них удалось единственному робкому лучу солнца. Полсотни пассажиров поспешили внутрь парома, рассаживаясь по своим местам, не сняв пальто. Однако Марина, взойдя на «Сорренто» – так окрестил паром любимый внук владельца компании, – прошла по левому борту к носовой части.
Старый капитан со своего мостика запускал двигатели. «Сорренто» выглядел как корабль-призрак: сто восемьдесят метров в длину и двадцать пять в ширину, но почти без экипажа, почти без пассажиров. Кружили чайки, издавая резкие крики в ожидании, что какой-нибудь щедрый рыбак вспомнит о них. Они взмахивали крыльями, взмывая вверх и вертикально планируя вниз. Наблюдая за птицами, Марина оперлась на ржавые перила на носу парома.
Наконец-то Марина оказалась там, где хотела быть.
Конечно, практичнее лететь из аэропорта Барселоны и еще быстрее – прямиком из Франкфурта в Пальму, но Марина предпочла заново пережить медленное путешествие, эти восемь часов по водам Средиземного моря. Точно такое же она совершила со своим отцом 21 декабря 1982 года, когда ей было семнадцать лет. Ей требовалось пережить то личное воспоминание, даже если оно переполнит ее ностальгией. Она и могла, и желала вспомнить слово в слово свой последний разговор с человеком, которого любила больше всего на свете – с отцом Нестором Вегой, – на палубе парома, очень похожего на тот, на котором находилась сейчас.
Она взглянула на горизонт. Тогда тоже была холодная зима. Марина училась на последнем курсе бакалавриата в престижной женской школе-интернате Сент-Маргарет в городе Филадельфии. Как и каждый год, в тот раз она приехала, чтобы встретить Рождество в кругу семьи.
– Дочка, ты превращаешься в женщину. Мне нравится, какой ты стала, – сказал ей отец. – Когда я вижу тебя и слышу, меня переполняет гордость.
Это – первые слова, сказанные ей отцом, когда они садились на паром более двадцати пяти лет назад.
– Ну что ты, папа…
– Ежегодно через мой офис проходят сотни людей, и уверяю тебя, они самые разные: встречаются замечательные и не такие уж хорошие, простые, извращенные и даже отвратительные.
Марина улыбнулась. Ее отец был критично настроен ко всему, а иногда даже слишком.
– Надеюсь, что прилагаемые тобой усилия стоят того. Я знаю, тебе было нелегко разлучиться с нами, со мной, с Анной, с бабушкой Нереей. – Он сделал паузу, поколебался, но все-таки выдал: – И с твоей мамой.
Марина отвела от него взгляд. Зачем ему понадобилось упоминать ее мать? Он ведь знал, что она по ней не скучала… Нестор взял дочь за руку. Он постарался сделать то Рождество спокойным, без криков и упреков. Ему было известно, что мать и дочь не могут провести более двух дней подряд, чтобы не взорваться, чтобы одна из них не разрыдалась, а другая не оказалась на грани нервного срыва. Его дочь Марина заслуживала спокойного Рождества… Они смогут, укутавшись, выходить в море на его шаланде, когда позволит зимняя погода.
– Поговорим о твоем будущем, дочка. Как ты собираешься распорядиться своей жизнью? – спросил Нестор.