Корабль идет в страну с небесами, распахнутыми в будущее. И кое-кто из комсомольцев нет-нет, да и скажет:
– У них ведь – наш семнадцатый год! И мы – увидим!
Лица старшего поколения суровеют. Они помнят, как все
было.
– Трудное было время, – вздохнет старшина. Да разве советскую молодежь испугаешь трудностями?
– Мы были первые, было много ошибок, – констатирует помполит. – Нам нужна осторожность, нужно точное соблюдение приказов Москвы… Энтузиазм? На покраску его, на починку!
И когда комсорг универсальной батареи левого борта бодро возразит:
– Мы, Иван Павлович, уже опытные. Мы же подскажем, как!
Патрилос тяжело бухнет одно слово:
– Испания.
Скажет, как клинок провернет в ране любителей мировой революции. Потом его могучая лапища ляжет на плечо молодца, чуть не впавшего в ересь троцкизма.
– Сейчас не семнадцатый. Сейчас фашизм готов к бою, уже дерется. Потому дело решает не революционный напор, а владение морем. В тридцать восьмом один рейд нашего «Фрунзе» так ударил по франкистам и их немецким да итальянским дружкам, что они Каталонию полгода взять не могли.
Но все-таки взяли. Этого Патрилос вслух не сказал.
– Так что, – продолжает помполит разъяснять генеральный курс, – сейчас мы лучше всего поможем греческим товарищам не митингами, а ударной работой. Сначала, это быстрей, нужно сделать так, чтобы любой фашист при виде ужасных нас от страха гадил в галифе. Под прикрытием завесы из крейсерского шика полностью восстанавливаем подорванную штормом боеспособность. А вот потом – да, можно и нужно на берег, приветы от Страны Советов передавать. Так и доводи до личного состава: сделаешь дело, тогда и в город, купаться в восхищенных девичьих взглядах и всякое такое… Ясно?
Кивок. И сразу – вопрос.
– А как тогда быть с песнями?
По трансляции летит бодрое:
Огонь ленинизма наш путь освещает,
На штурм капитала весь мир поднимает!
Два класса столкнулись в последнем бою;
Наш лозунг – Всемирный Советский Союз!
Иван Павлович послушал полминуты, пожал богатырскими плечами.
– Хорошая старая пластинка. Пора бы и поменять.
Комсорг вновь кивнул. Все ясно, мичманцу, что заведует
трансляцией, не позавидуешь. Это к тем, кто тянет комсомольские и партийные обязанности в дополнение к иной должности, помполит снисходителен и готов любой момент обсудить по три раза. Сам говорит: ты, товарищ, должен доказать, что ты настоящий комсомолец, четкой работой по боевому расписанию. Все прочее – довесочек. С тех же, у кого забота о политическом состоянии корабля – профессия, спрос иной. Пустобрехи и чинуши на борту боевого корабля не нужны. Неверно подобранные песни для мичмана-политрука – то же самое, что для него, артиллериста-зенитчика, стрельба «в молоко». Не на учениях – в бою…
Спустя несколько минут бравурные мелодии стихли. Над кораблем разнеслись суровые, скорбные слова:
У дальней восточной границы,
В морях близ японской земли,
Там дремлют стальные гробницы,
Там русские есть корабли…
Песнь о Цусиме.
Напоминание о том, что может случиться, если недооценить врага, если недостаточно хорошо исполнять долг. А еще – призыв на бой. На бой с врагом внешним, вне зависимости от его политической окраски.
Пластинка записана по случаю боев на Хасане, что вызывает вопросы.
– Это ж против японцев!
– Это против того, чтобы мы кормили рыб, – отвечает комсорг. – Слышите? «Готовьтесь к смертельному бою, за нас отомстите врагам!» Так поется. И если завтра врагом окажется британский флот или итальянский, а не японский -разве будет проще?
Не будет. Потому линейный крейсер «Фрунзе» должен быть готов к бою. Как можно скорей!
12.00. ЛКР «Фрунзе», мостик, левое крыло
На мостике – распахнутые навстречу семи ветрам штормовые ставни. Стекол нет, вылетели в шторм, новые вставлять некогда. Капитан первого ранга Лавров, не щурясь, смотрит навстречу легкому западному ветру. Позади, вежливой тенью, застыл снежно-седой офицер с молодым лицом.
– Что у вас, Иван Иванович?
– Восстановление носового радиоуловителя невозможно, антенну заменить нечем. Кормовой функционирует, но нуждается в испытании. Без поверки я не смогу поручиться за его показания. В связи с этим прошу о двух самолето-вылетах бортовых гидропланов в интересах бэче-четыре. Программа полетов – вот…
Представить Ивана Ренгартена без папки с бумагами невозможно. Спроси его, почему всякую мелочь нужно оформлять на канцелярский манер, получишь ответ:
– Бумага – лучший свидетель невиновности. Особенно, если ее копии хранятся во многих местах…