Когда мы подошли на расстояние нескольких шагов, Главный уполномоченный скомандовал нам остановиться. Всё то время, пока мы шли, квадратные пришельцы внимательно наблюдали за нами своими маленькими глазками. Не могу сказать, что выражение их глаз мне понравилось. Но мои ощущения могли быть и неверными.
– Мы приветствовать вас наша планета, – медленно начал я, чётко выговаривая инопланетные слова. По каким бы странам мира я ни ездил и на каких бы языках ни говорил, никогда ещё не испытывал я такого волнения, как в тот момент. Пришельцы переглянулись. Я не знал, понимают ли они меня.
– Вы меня понимать?
– Хорошо понимать, – отозвался необычно гулким голосом командир пришельцев.
Я не верил своим ушам. От волнения я забыл текст, согласованный перед этим с высшим руководством. Я пребывал в состоянии полной эйфории. Если бы вдруг рядом со мной проснулся вулкан, я бы не заметил его, пока бы меня не накрыло слоем пепла или не залило огненной лавой.
Но тут инициативу перехватил Главный уполномоченный.
– Нам необходимо досмотреть ваш звездолёт, – сказал он довольно сухо. Я перевёл.
Командир пришельцев произнёс какое-то слово и сделал движение руками, словно приглашая нас. Я решил, что произнесённое им слово означает «пожалуйста», и запомнил его.
Мне было известно, что Главному уполномоченному приказано действовать по обстановке. Раз он посчитал возможным войти в звездолёт – значит, пришельцы не показались ему опасными.
– Проходить, пожалуйста, – произнёс командир пришельцев. Большой приветливости в его голосе я не почувствовал, но, возможно, я ошибался.
Мы ступили на дорожку, и она понесла нас внутрь звездолёта.
Телохранители последовали за нами. Я заметил, что они напряглись – ведь снайперы теперь не могли обеспечить нашу безопасность.
Первое и самое сильное впечатление, когда мы вошли внутрь – вонь. Спёртый воздух и жуткая вонь. Да, долго дышать в таком помещении я бы не смог. Хотя, говорят, ко всему привыкаешь.
Мы осмотрели помещение за помещением, но ничего подозрительного не обнаружили. Только щитки со множеством приборов, экраны и всевозможные датчики. Главный уполномоченный периодически задавал вопросы, я переводил. Ответы были вполне прозаичными: это наблюдательный пункт, это зал управления, это место отдыха, там компьютерный мозг и так далее. Отдельного упоминания заслуживала лишь лаборатория, где были десятки колбочек и пробирок с необычными растениями – похоже, ребята насобирали образцов на разных планетах…
Всё было большим и непривычным, но нам всем показалось, что это действительно исследовательский звездолёт, просто сделанный по более продвинутой технологии, чем это возможно у нас. Оружия – по крайней мере, на первый взгляд, – на борту не было.
– Мы приглашаем вас к нам в дом, – произнёс Главный уполномоченный, когда осмотр был закончен. Под «домом» он имел в виду большой ангар недалеко от места посадки, где был подготовлен стол для переговоров.
Идти нужно было буквально шагов сто, и мы двинулись пешком. Пришельцы же полетели в своих креслах – оказывается, эти кресла могли летать.
Весь тот день я был сам не свой. Моя задача заключалась в последовательном переводе, что я и делал вполне успешно, по ходу совершенствуя свои знания нового языка.
Выяснилось, что эти четверо инопланетян – учёные, много лет путешествующие по космосу. Их научная экспедиция была отправлена специально для поиска иной формы жизни. На вопрос, зачем это нужно, ответ был следующим: существа на их планете достигли такого высокого уровня жизни и технологий, что всерьёз задумались о поиске братьев по разуму. В разные концы Вселенной были разосланы сотни звездолётов, и вот их звездолёт случайно попал к нам. Они очень рады, что, наконец, обнаружили разумную форму жизни и хотели бы пробыть какое-то время у нас, чтобы провести ряд научных экспериментов.
Когда они говорили, я успевал лишь заметить, что говорят они необычайно сухо, без эмоций. Мне показалось странным, что, путешествуя несколько лет и наткнувшись, в конце концов, на то, что искали, они реагировали очень сдержанно.
Затем подали обед, но… еда оказалась им не нужна. Я сначала удивился, а потом заметил следующее: каждый из них положил в рот по две каких-то капсулы и запил их водой. Похоже, это и был их обед.
День пролетел, как одно мгновение. Когда переводишь – выступаешь в качестве высокоинтеллектуального робота. Думать переводчику и говорить что-то от себя запрещено, он должен чисто механически переводить слова других, а мне очень хотелось иметь возможность пообщаться с ними самостоятельно, без свидетелей.