- Я с вами согласен. Люди, говорящие на разных языках, видят мир по-разному, следовательно, каждому языку соответствует своя логика мышления.
-А как вы это можете доказать? - спросил проголодавшийся молодой лингво-хулиган, одновременно пытаясь извлечь запекшуюся, с его точки зрения, картошку.
- Вы уверены, что эта картошка готова? - спросил седой?
- Я так полагаю, - нерешительно сказал лингво-хулиган.
- Вот если бы вы говорили на исчезнувшем 400 дет назад языке "матиас", то вы бы ответили по-другому! - задумчиво проронил седой.
Все повернулись к нему.
-Ну да, относительно давно было описано, что в языке индейской народности "матсес" в каждом сказанном предложении используется своя глагольная форма, в зависимости от уровня достоверности полученной информации. Например, если вы спросите: "Готова ли картошка?" - на язык матсес отвечают так: "В последний раз, когда я проверял картошку, она была готова". То есть, если он видит картошку лично в данный момент, у него нет доказательств правдивости его слов. Ведь с тех пор картошку мог кто-то съесть, и в таком случае его информация будет неверна. "Mатсес" от других языков отличает то, что он требует от говорящего предоставлять доказательства того, что этот человек сообщает. И поэтому в этом языке нет мифов, а есть цитаты.
- Полагаю, что носители этого языка не могут быть журналистами или политиками,- иронично заметил лигво-хулиган.
- Это напомнило мне язык хопи, - вмешался Данор. У хопи не различаются форма и содержание - например ведро воды - это одно слово. Как, по-вашему, воспринялись бы на этом языке философские рассуждения о связи формы с содержанием?
Седой усмехнулся. - Да нам и не надо искать разные языки, которые заточены для одного дела и плохи для другого. Ведь можно их придумать. Например -язык токипоне. Придуман, кажется, в 21 веке. Всего там около 230 слов. Все слова в токипоне имеют множество значений. В языке отсутствуют названия животных и растений. Поэтому часто перевод подбирается, исходя из контекста или уточняется. Это язык не для стихов - зато общаться по нему в Интернете очень удобно. Да что там говорить - можно ведь и не придумывать язык, а придумать его существование.
Все наконец потянулись к пропекшейся на всех языках картошке и быстро набили рты. Какое-то время были слышны звуки пережевывания, а затем седой пробурчал с набитым ртом:
- Тлён! Язык, который придумал Борхес. Там нет существительных и Борхес приводит пример. Фраза : "луна поднялась над рекой" переводится как "вверх над постоянным течь залунело".
Молодой лингво -хулиган, уже насытившись, потянулся и, осмотрительно оглянувшись, мечтательно произнес :
-Мне очень нравится язык тлёна - нам бы такой язык, вместо этого надоевшего УЛКа.
Данор внимательно посмотрел на него и, неожиданно вскочив на ноги, воскликнул:
- Клин клином вышибают! - быстро удалился из теплого круга.
Меравел поспешил за ним, с трудом поспевая за быстрым шагом Данора. Наконец Марвел настиг его и, забежав вперед, спросил:
- Можно задать вопрос?...Из ваших статей мне ясно, что вы восстанавливаете первичный геном языка. И для этого вы анализируете все языки, которые нам доступны. Кроме того, вы утверждаете, что новые языки появляются в результате скрещения как минимум двух разных языков - отца и матери. Отпрыск этих двух родителей похож на каждого из них, но имеет свою индивидуальность. И поэтому... - Меравел запнулся и вопросительно посмотрел на Данора, - я хотел спросить, есть ли у вас доказательства этого утверждения?
- Да. Что-то в этом духе. Но знаете - с вашей помощью они смогут стать неопровержимы, -загадочно сказал Данор.
- И есть еще что-то, о чем вы не говорите...- неуверенно сказал Меравел. -У меня ощущение, что вы хотели попасть в Лингво-Лаг? На судебном процессе вы даже не взяли адвоката и не отрицали свою вину. Хотя я и моя подруга декларировали суду вашу непричастность к лингвистическому заговору.
Данор подхватил : "...заговора, чьей целью являлось запретное внедрение и поощрение обучения древних и новообразованных языков среди студенческой молодежи".
Ему совсем не хотелось объяснять, что, прогуливаясь между бараками, Данор слышал все, что было запрещено за пределами лагеря. И не было для него большего блаженства, чем купаться в звуках разных наречий и языков. Но, после столь длительного пребывания на этой территории, столь вдохновляющей лингвистические исследования, он начал задумываться о том, что пришло время для перемен.
Меравел пронзительно буравил его взглядом, как будто читал мысли Данора. Он оглянулся по сторонам.
- Не пришло ли нам время покинуть это место?
Мимо пробежал заключенный в форме лингво-хулигана и задиристо выкрикнул частушку :
"С милой я на УЛКе бачу,
Понимает все она,
На французском , на собачьем,
Лишь бы я ее обнял."
И сам, испугавшись своей выходки, помчался в сторону барака.
За ним быстрым шагом последовал охранник, но махнул на лингво-хулигана рукой и остановился в двух шагах от Меравела с Данором. Он явно приготовился слушать разговор двух опасных преступников. Меравел переглянулся с Данором.
Охранники имели обыкновение бродить среди заключенных и следить за чистотой их речи. Любые отклонения в сторону криминального диалекта свидетельствовали о препятствии процессу воспитания. За это могли последовать различные формы взысканий. Наиболее крутым наказанием являлся лингво-карцер. Нарушителя помещали в замкнутое помещение, где непрерывно, в течении дня и ночи зачитывались стихи ПУлкина, ведущего классика УЛКа поэзии. Это было тяжелое испытание, после которого люди зачастую сходили с ума. Не стоило провоцировать охранников на подобные наказания.
- Прекрасная сегодня погода! Небо - чистое, как незапятнанный УЛК! - на чистейшем литературном языке, подчеркнуто громко и четко сказал Данор.