Например, обратим внимание на такую странность нашего языка: мясо свиньи называется свинина, мясо барана — баранина, а мясо коровы — говядина, а не «Коровина». В глубокой древности было слово говядо для скота. У индоевропейцев был, судя по всему, крупный рогатый скот. Крупный рогатый скот — это прежде всего коровы, это молочное хозяйство.
Известный языковед О. Н. Трубачев обратил внимание на такую странность: было только родовое название, общее для коровы и быка. Особого названия для коровы не существовало.
«Важность этого свидетельства языка трудно переоценить, — пишет О. Н. Трубачев. — Сначала кажется малоправдоподобным, чтобы индоевропейцы, разводя коров, не употребляли в пищу молока. Тем не менее в действительности так и было, и это, по-видимому, совершенно закономерная стадия в исторической эволюции животноводства, продолжавшаяся у разных народов разное время».
Ученый приводит многочисленные аналогичные примеры. Так, многие народы Восточной Азии и Африки не пьют молока. В Египте молоко лишь приносилось в жертву богам. Греки гомеровской эпохи тоже не пили коровьего молока.
Показательно, что нет и общего индоевропейского названия молока. Добавим, что первоначальный смысл слова корова — 'рогатая'. В других языках тот же корень послужил для слов, обозначающих оленя. Изучая особенности слова корова, лингвисты обнаружили связь этого слова со словом коровай (в нынешнем написании — каравай). Это тот самый «коровай», который испекли на чьи-то именины. И тот самый, который является важнейшим элементом многих образов. Но какая связь может быть у коровы с караваем? Оказалось, непосредственная, ритуальная. Как выяснено, раньше коров выращивали не для молока, а для жертвоприношений. Позже, когда корову оценили по-настоящему, стали реальное животное заменять символом: выпекали из теста изображение, фигурку коровы. Позже жертвенный пирог украшали частью животного, например, рогами (так называемый «рогатый каравай»). Такая жертва должна была принести плодородие, благополучие, счастье. «Я и рогат, я и богат» — говорил каравай. «Каравай, каравай, кого хочешь выбирай...»
Занимаясь решением чисто языковой задачи, мы неожиданно приходим к миропониманию наших предков. Впрочем, так ли это неожиданно? Ведь язык тесно связан с мышлением, связан с судьбой, историей народа. Сопоставляя, сравнивая слова, мы можем проникнуть в глубь веков. Так, присматриваясь к слову чернила, мы видим в нем корень черн-, о котором почти забыли, говоря красные, синие, зеленые чернила. Глядя на оставшиеся еще в языке выражения красна девица, красный угол (в избе), мы догадываемся, что для наших предков красный — это 'красивый'.
В слове работа мы уже не слышим слова раб. А ведь когда-то рабочий и был фактически рабом. В деревне долгое время были работники (вспомним «Хозяин и работник» Л. Н. Толстого). Слово рабочий, появившись в середине прошлого века, стало вытеснять работника, работного. Слово работник удержалось в языке, потому что изменило свое значение. О людях умственного труда мы говорим: научный работник, литературный работник.
В русском языке есть товарищ и товар, как будто не связанные одно с другим. А как же было на самом деле?.. Бродили по Руси торговцы, покупали, продавали, носили и возили с собой разный товар. Но одному в путь отправляться было опасно, вот и выбирали себе товарища, который помогал товар сбывать. Потом слово товарищ получило значение 'друг, приятель' вообще, а не только в торговле, в путешествии. После Великой Октябрьской революции началась новая жизнь слова товарищ.
Слово мужество прямо соотносится со словом муж — 'человек, муж'. От него образовалось с помощью суффикса -ик слово мужик — в первичном значении 'маленький муж, мальчик'. Этим словом тогда же стали обозначать и мужчин «низшего сословия», в частности жителей деревни, крестьян.