Мамина профессия
Фомин насупился, вздохнул и, чтобы перевести разговор, спросил:
— Жена ваша, она тоже геологом работает?
— Да, — улыбнулся Александров, — настоящая геологиня!
— Как это вы сказали — геологиня? — переспросил Фомин. — Это я выучился называть от студентов. Мне нравится, и, кажется, так правильнее. — Почему правильнее?
— Да потому, что в царское время у женщин не было профессий и все специальности назывались в мужском роде, для мужчин. Женщинам оставались уменьшительные, я считаю, полупрезрительные названия: курсистка, машинистка, медичка. И до сих пор мы старыми пережитками дышим, говорим: врач, геолог, инженер, агроном. Женщин-специалистов почти столько же, сколько мужчин, и получается языковая бессмыслица: агроном пошла в поле, врач сделала операцию, или приходится добавлять: женщина-врач, женщина-геолог, будто специалист второго сорта, что ли...
— А ведь занятно придумал, Кирилл Григорьевич! Мне в голову не приходило...
— Не я, а молодежь нас учит. У них верное чутье: называют геологиня, агрономиня, докториня, шофериня.
Правильно ли поступают герои повести? И когда язык отразит достигнутое в жизни равноправие полов?
Кроме того, у меня есть ряд конкретных вопросов:
1. Объявляя благодарность женщинам в приказах (даже по случаю 8 Марта), некоторые руководители предприятий пишут: Объявить благодарность кассиру, продавцу, классному руководителю... Нельзя ли избежать этого?
2. На одном торжественном собрании чествовали наладчицу цеха и говорили о ней: Мать, труженик, коммунист наладчица Иванова... Не лучше просто: труженица, коммунистка? На читательской конференции докладчик почти час говорил об авторе, а потом выяснилось, что книгу написала женщина.
3. Удобно ли говорить врач поставил диагноз (разумеется, о женщине)? И как быть, если со словом врач соединяется фамилия: врач Петрова поставил или поставила диагноз?
Таких фактов можно привести немало. Не свидетельствуют ли они о некотором несовершенстве или бедности нашего языка?..»
В письме затронута интересная и вместе с тем очень сложная лингвистическая проблема. Сложна она потому, что здесь сталкиваются и противоречиво взаимодействуют различные факторы: смысловые, грамматические (морфолого-синтаксические), словообразовательные и стилистические. В письме тонко отмечено и удачно обозначено одно из распространенных явлений современного русского языка. Сомнения, недоумения и различные предложения в этой связи высказывались давно. Так, еще в середине XIX в. один журналист спрашивал: «Не знаю, почему у нас нет слова другиня, т. е. друг женского пола... Это совсем не подруга, подружка, подруженька, которые веют на нас молодостью, и друг — не то, что мужчина. Другиня... могло бы быть самым почетным из всех званий женщины и даже девицы... у нас есть женские названия: княгиня, героиня, богиня от мужских князь, герой и бог (языческий). Почему же не быть другине от слова друг?» Известный журналист и филолог XIX в. Н. Греч в «Чтениях о русском языке» отметил: «Любопытно, что в русском языке имя друг употребляется только в мужском роде: видно, старики наши не слишком верили женской дружбе».
Слова типа другиня появлялись в разные времена у писателей, например у Пушкина. Слово геологиня распространено в среде геологов, его подхватили молодые писатели. Время от времени всплывают иные образования, и все-таки язык их не принимает — не принимает, казалось бы, вопреки всем разумным доводам. Мы говорим: «Эта доярка — Герой Социалистического Труда», хотя в языке давно уже существует соответствующее слово женского рода — героиня. Появились такие обозначения профессий, как мастер теплового узла (хотя в языке есть слова истопник и истопница) и др.