Созданный здесь арсенал средств составляет важную часть лингвистики измененных состояний, однако ему целесообразно посвятить отдельное нормативное пособие для подготовки лингвистов-практиков массового отбора. Здесь же укажем лишь на один из наиболее перспективных достигнутых результатов, языковые данные которого получены в ходе обычного предварительного лабораторного обследования членов 28-й Советской антарктической экспедиции (табл. 12). Необычные условия существования здесь в соответствии с современными научными представлениями [ср. 45, с. 80] расщеплены на ряд первичных факторов, каждый из которых имитируется одной физиологической методикой. Языковый тест также разделен на задания, причем исследуется корреляция каждого из них с типом адаптации согласно данной методике.
Материалы табл. 12 позволяют нам сделать три основных вывода. Во-первых, каждый фактор необычных условий существования обладает своим собственным «рисунком» языковых индексов. Во-вторых, общий итог, получившийся за счет чисто механического объединения, представлен лишь двумя индексами, оба из которых играют ключевую, качественную роль в концепции многослойного построения языка. В-третьих, индексы, общие для наибольшего числа физиологических методик (Бг, Зз, Зб), отчетливы, динамичны и информативны при перестройках адаптации и сильно сглажены при нормальных условиях. Именно на их основе четко выделяются стабильный и переходный типы адаптации. Очевидно, у этих типов процесс одновременной перестройки функций организма, достаточно разнообразно действующих в норме, жестко и согласованно организуется в экстремальных условиях. За счет этого все они начинают действовать на индекс слаженно и в одном направлении, а он четко фиксирует тип адаптации. Впрочем, эта и многочисленные другие возникающие здесь проблемы выходят за рамки настоящей главы, задача которой — обоснование массового отбора методами лингвистики измененных состояний сознания.
в*
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Положенная в основу лингвистики измененных состояний сознания многоуровневая концепция языка была рассмотрена нами в различных теоретических и практических аспектах. Как мы попытались показать, она естественно развивает основополагающие для традиционного и современного советского языкознания принципы и методы. С другой стороны, получаемые с помощью многоуровневого подхода к языку новые данные логично усваиваются даже такими ранее далекими от эксперимента составляющими языкознания, как, в частности, сравнительно-исторический подход. Поэтому определить перспективы развития лингвистики измененных состояний достаточно просто: это — все основные тенденции развития современного языкознания, преломленные в своеобразном, но общезначимом предмете данной его отрасли и исследуемые с помощью специально ориентированных на многослойность языка методов. Можно утверждать, что с введением категории измененного сознания предмет лингвистической науки — язык — приобрел новую размерность, которую целесообразно и плодотворно учитывать в разработке любой лингвистической концепции.
Поскольку в предшествующем изложении достаточно полно описаны возможные направления таких контактов и их сравнительная значимость, нам хотелось бы коротко остановиться в заключение на одной из не затронутых выше, однако вытекающих из полученных результатов перспектив. Как известно, лингвистика входит как одна из составляющих в более широкую область знания — филологию, рассматривающую язык в качестве носителя духовной культуры, которая находит выражение в устных и письменных текстах. С нашей точки зрения, предмет настоящей работы допускает подобное расширение, позволяя говорить о филологии измененных состояний сознания как части общей филологии, исследующей построение текстов, предполагающих воздействие на глубинные уровни сознания. Практическая полезность такого подхода представляется вполне реальной. Так, специалисты в области средств массовой информации уже давно обсуждают вопрос о наиболее эффективной форме рекламы, плаката или лозунгов, структуре массовой радиопередачи или такую важнейшую задачу, как наиболее эффективная структура текста сообщения
80
о надвигающемся природном катаклизме, где нужно дать информацию максимально быстро и доходчиво, но не создавая паники [ср. 160, с. 85]. Еще одна насущная задача — составление текста, посредством которого врач проводит сеанс психотерапии, где особенно важно воздействие на самые труднодоступные слои сознания [155]. Как подметили специалисты, если психотерапевту «помочь», погасив с помощью лекарственных средств на время лечения верхние слои сознания, словесная психотерапия повышает свою эффективность во много раз [3, с. 283].
Принципиальное решение подобных проблем средствами лингвистики измененных состояний сознания однозначно. В самом деле, каждому из составляющих сознание уровней соответствует свой «язык» — система лексико-грамматических средств, присущих этому уровню. Каждый из таких «языков», как показывает диссолюция, может стать поверхностным и использоваться для речевого общения. В единую систему естественного языка эти уровни связываются тем, что выполнение определенной конструкции поручается тому глубинному уровню, на котором она впервые появляется, а затем путем последовательного «перевода» с языка одного уровня на «язык» другого выводится на поверхность (подробнее см. гл. III). Следовательно, если в обычной речи употреблять только структуры, типичные для «языка» некоторого глубинного уровня, то и будет активизирована языковая деятельность этого уровня. Искусственные или естественные причины, вызывающие измененное состояние данного уровня, будут имитироваться здесь просто речью, построенной «со знанием дела».
С материалистической точки зрения такое положение полностью согласуется с накопленным науками о мышлении опытом, который лучше всего суммировать словами И. П. Павлова: «Слово, благодаря всей предшествующей жизни взрослого человека, связано со всеми внешними и внутренними раздражителями, все их заменяет и потому может вызвать все те действия, реакции организма, которые обусловливают те раздражители» [54, с. 429]. Практический опыт общения с испытуемыми, находящимися в измененном состоянии сознания, также дает нам право утверждать, что выполнение словесных заданий исследователя испытуемым тем успешнее, чем больше в этих заданиях лексико-грамматических структур «языка» соответствующего уровня (в известной мере такая «подстройка» осуществляется интуитивно — нечто подобное происходит, если нужно что-либо втолковать, скажем, нетрезвому человеку). Таким образом, с лингвистической точки зрения речь идет о создании своеобразного разговорника (или словаря с грамматикой), позволяющего строить тексты на «языке» определенного глубинного уровня.
Составление такого разговорника — дело достаточно реальное. Так, совокупность ответов на задания нашего теста, данная исследуемой группой на определенном уровне сознания (потом они переводились в количественную форму табл. 1 или 9), — это и есть моментальный срез узуса для «языка» своего уровня. Как пока-
81
зывает опыт нашего исследования, от такого свода типичных для уровневого «языка» лексико-грамматических средств отказываться нецелесообразно: с одной стороны, после каждого этапа подсчетов необходимо вернуться к исходному тексту, сохранившему не учтенные нами контексты, чтобы подсчитать на нем новые, более сложные индексы; с другой — перевести последние в слова и проверить их восприятие испытуемыми. Таким образом, задача повторных обращений к полученным закономерностям и немедленной их проверке в живой беседе с испытуемым как раз требует представления данных в форме разговорника (стратегию одновременного описания лексики и грамматики см. [44, с. 305]).
Полезной представляется лишь некоторая формализация последнего, что выглядит для «языка» каждого уровня так: исходная фраза, содержащая ключевую морфологическую конструкцию, записывается тут же в форме равных по длине фраз с другими наиболее частыми для этого уровня лексемами. Далее каждая из этих фраз записывается тут же в виде равных по длине фраз с передающими близкий смысл трансформациями, наиболее частотными для данного уровня. Ясно, что число повторений неизменной конструкции с разными словами указывает на частотность ее появления в тексте, и наоборот: число появления того же слова в составе разных трансформаций указывает на его частотность, затем каждая из полученных фраз переводится на язык соседнего уровня, что в совокупности дает минимальный разговорник «языка» следующего уровня, и так далее (равная длина фраз нам здесь нужна, чтобы устранить искажения, вносимые краткосрочной памятью).