- Как он? - поинтересовался у врача беловолосый мужчина в темно-сером костюме, замерев на пороге палаты с «Саркофагом».
Медик был довольно запоминающимся: немолодой мужчина невысокого роста, упитанный, седые, коротко подстриженные волосы с глубокими залысинами, удлиненное лицо с носом-крючком, небольшими ушами с практически отсутствующими мочками, раскосыми карими глазами и небольшим ртом.
- Относительно здоров, состояние почти в норме, можно извлекать. И желательно как можно быстрее - техники уже плюются ядом и чуть ли не бросаются на меня в желании загрызть, а после изощренно надругаться над мертвым телом!
- Семен, ну что я могу поделать? Нам нельзя терять такого перспективного псионика!
- Не надо было доводить мальчишку до такого!
- По всем прогнозам, даже в случае сильнейшего нервного потрясения, у него не должно было случиться такого!
- Гони в шею этих аналитиков, Паша. Пусть займутся чем-нибудь полезным, например быкам хвосты крутят, а не мальчишек калечат!
- Ты про что?
- Про то, что температура его тела постоянно ниже нормы, тридцать четыре с половиной градуса по шкале Цельсия, и он поглощает тепло из окружающего пространства, да и еще много чего. В общем, это что-то странное - стату́я, а не человек! Сволочи вы все! Разве так можно?!
- Сема, он хоть ходить и разговаривать будет?
- Глупый вопрос, у меня только «двухсотые» этого не делают, но что с психикой и другими параметрами. Если тебе интересно мое мнение, то его нужно или «переписывать», или гуманно пристрелить чтобы не мучился. Я за второй вариант, но какие же вы сволочи... - прошептал врач.
- Так, подполковник Закуто! Приступить к извлечению пациента из «Саркофага»!
- Так точно, товарищ Игров, - врач набрал команду на коммуникаторе. - Да, какие же вы все сволочи, Паша...
В палату зашли медбратья с каталкой. Семен набрал несколько команд на компьютере «Саркофага». Через минуту с тихим шипением его крышка приподнялась и ушла в сторону.
Медбратья извлекли мальчика и переложили на каталку. За время пребывания в Саркофаге после пси-срыва он изменился: черты лица еще больше заострились, стали хищными, кожа, теперь напоминавшая белый лед, плотно обтягивала тело так, что мальчишка напоминал анатомическое пособие по скелету человека, часть волос стали снежно-белыми. Да и общее впечатление от одного вида ребенка - сюрреалистичная статуя, ледяная статуя.
Доктор оттянул веко и посветил фонариком, проверяя реакцию зрачков. Она была стандартной, вот только радужная оболочка несильно отливала красным.
- Примерно четыре-шесть месяцев, - произнес Семен, прикрывая наготу Марка простыней, - до окончательного принятия пси-силы.
- Тогда отвезите его в комнату и займитесь реабилитацией, я пришлю человека для его подготовки, не стоит терять время! Впрочем, не мне вас учить, Семен Хаимович, - сказав это, Павел круто развернулся на каблуках и покинул помещение.
- И чего стоит тогда ваша хваленая империя, раз у вас такое отношение к своим подданным и находите оправдания для использования любых методов и средств? - пробормотал себе под нос доктор. - Да и я не лучше, тьфу!
Взмахом руки Семен Хаимович позвал за собой медбратьев с каталкой, на которой лежал Марк.
Недолгая прогулка по слабоосвещенному коридору и процессия достигает комнаты, которая станет домом мальчика на ближайшее время. Комнатушка вмешала в себя кровать на металлическом каркасе, письменный стол со стулом, креслом в углу, рядом стоял торшер и шкаф возле стены, больше ничего из мебели не было. Стены цвета чуть пожухлой травы, бежевый потолок, коричневое, почти черное, ковровое покрытие на полу и великолепный вид из окна на темные воды моря. Воздух в помещении был сух и прохладен, даже и не скажешь, что находишься на острове в древнем форте, построенном в середине 19 века!
Медбратья переложили мальчика на кровать, и ушли вместе с каталкой. Врач же устроился на кресле, включил торшер и углубился в чтение чего-то на своем браскоме, периодически бросая взгляды на своего пациента, ожидая его пробуждения.
- Где? - с кровати донесся безразличный голос мальчика, солнце уже село за горизонт.
Доктор встрепенулся, слишком увлекла его книга, и подошел к ребенку. Он лежал неподвижно, глаза незряче смотрели в потолок.