Утро воскресенья не сулило ничего хорошего. Говорить я уже не могла, а только со злостью смотрела на автоответчик, который голосом Кристины просил прощения и спрашивал, как я. Дальше шёл рассказ, как хорошо она провела время. Не удержавшись, кинула в телефон подушкой. Он с грохотом упал с тумбочки, а потом обиженно запищал.
- Знаю, ты не виноват. Прости, - прошептала я. Пришлось встать, чтоб поднять телефон, да и просто размяться. Я уже смирилась с тем, что недельку придётся отмолчаться, как появился насморк. Даже температура меня так не расстроила, как насморк с горлом. Хорошо, что хоть на работе дали каникулы – до 10 мая, если сдам все отчёты. То есть сказали – пока не сдашь, работаешь без выходных. Ну, а я влезла – а если сдам? Конечно, никто не поверил, что получится. Люди, принимающие отчёты – очень вредные. Вот директор и ляпнул – отдыхаешь до 10. Так и получилось, неделька отпуска. Больничного отпуска, к сожалению. Звонок в дверь прозвучал вечером, когда я уже энное количество времени пялилась в телевизор. Открыла – Егор собственной персоной.
- А где крики радости? – обнял он меня. Я пожала плечами, освободилась от объятий и прошла в комнату, обратно на диван. – Что с тобой? Не рада меня видеть? – продолжал допытываться он. Я посмотрела грустными глазами и помотала головой. – А, я в чём-то провинился и теперь ты со мной не разговариваешь? – продолжал тыкать пальцем в небо друг. И тут я уже не выдержала:
- Болею я, разве не видно? – я пыталась говорить как можно нормальней, но получились одни хрипы.
- О-о-о, всё с вами ясно. Чай принести? – я помотала головой и провела ладонью по горлу – достал уже этот чай. – Молока? – тот же жест. – Тогда шоколадку с соком? – тут я радостно закивала – шоколад лечит всё.
Так мы и сидели с моим другом, жуя шоколад и делясь проблемами. Как вы поняли, делился он, а я, как могла, принимала процесс – жестами, кивками.
- Понимаешь, в наше время, геем быть, конечно, легче, чем раньше – это уже не так позорно. Но всё равно ещё есть к чему стремиться. Мой друг – я тебе про него говорил – он стесняется признаваться, что он голубой. Меня это наводит на мысль, что он бисексуал, - сморщился мой друг, и я понимающе кивнула и тоже сморщилась. На самом деле я не понимала, что плохого в том, что человек бисексуален. Если я смирилась с моим дружком, то почему я должна отрицать других людей? А если я отрицаю их, тогда почему общаюсь с Егорчиком? Я, конечно, хотела высказать свои мысли по этому вопросу, но представила, какой спор это родит, а говорить было всё больней, поэтому и сморщилась, высказывая своё «фи». Егор же рассуждал на тему голубизны нашей родины, нашего времени и мира в целом. Честно сказать, в такие моменты я его ненавидела. Хочешь поговорить об этом, залезь в Интернет, на форум и болтай, мне-то это зачем? В другой ситуации я бы его остановила, но сейчас в силу болезни, не могла. Вскоре мне жестикулировать надоело, и я просто пялилась в телевизор, стараясь отключиться от бормотания друга. Иногда Егор останавливался, задавая вопросы – как ты думаешь, почему молчишь, но потом вспоминал, почему и продолжал свою историю. В планах, которые всё-таки донеслись до меня, у Егорки были митинги, протесты и в конце свадьба. Да, чтоб брак по закону был. И ребёнок, конечно. Куда без этого. Только кто рожать будет, я так и не поняла. Толи бисексуальный друг с подругой, толи сам Егор, который давно хочет стать первым мужчиной – мамой. Разговор Егорки и звук телевизора слились воедино, и я уснула.
Проснулась с пониманием того, что Егор, наверно, обиделся. Да, прям проснулась и сразу угрызения совести. Потому как автоответчик Егоркиным голосом спрашивал, как спалось. Я дотянулась до трубки, и прохрипело своё:
- Извини.
- Да, ладно, я понимаю. Выздоравливай, а потом расскажешь, что думаешь насчёт моих идей. Пока.
Я не знаю, что я думаю насчёт идей. Более того, я не знаю каких идей. Свадьбы что ли? Ну, случается и такое. И свадьбы и семьи голубые. Я сейчас думала на счёт еды. Мои мысли крутились только около неё. Готовить не хотелось, в магазин идти не хотелось, а вот есть наоборот. Перед глазами уже стояла картошка, салатик, мясо. Да, видимо выздоравливаю, вчера я съела только шоколадку, остальное видеть не могла. Ладно, нельзя лениться. Взяла картошку, стала чистить. Несколько раз она упала на белую футболку, прокатившись по голубым бриджам. Кто носит дома светлую одежду – спросят меня. А я скажу. Отвечу. Я. Я ношу светлую одежду. Просто она всё равно старая, живу я одна, стесняться некого, вот так и хожу. Когда позвонили в дверь, я не ожидала подвоха. Я даже не посмотрела на свою грязную одежду, на причёску. Я просто пробормотала «Какого чёрта» и распахнула дверь.