Пастор принялся что-то там проповедовать насчет войны в Ираке, это напомнило мне кадры с расчлененными трупами иракских солдат, засыпанными песком, а еще — изнасилованных женщин, от этих мыслей мой пенис отвердел, и я, прикрываясь сборником духовных гимнов, стал себя потихоньку ублажать, а коль скоро проповедь была длинной, под конец я от своих наваждений едва в обморок не хлопнулся. Вспоминал, как, бывало, вечером у себя в спальне — «Грядет Господь наш Иисус, Вздымайте вербы, славьте Бога!» — воображал себя конем, исходящим раскаленной пеной, или стреляющим пулеметом, или бомбой в момент взрыва — «Народ Христов, о, пой же хором „Осанну в вышних“!», — и я, ощущая, как силы бушуют в моем нутре, дрочил уже чуть не до крови, а после богослужения родители, пробиваясь сквозь толпу, заполонившую тротуар, все обменивались с кем-то рукопожатиями: «Как дела?», «Рады вас видеть», «Ну, теперь до будущей недели, до Пасхи!» и «Чудесная погода, не правда ли?».
После полудня впрямь сильно потеплело, и я отправился туда, где особенно любил играть, то есть в тенистое местечко под верандой, прихватив с собой «Лего», чтобы показать маме, что я не превратился в фаната компьютерных игр, как она порой опасается, тревожась о моем душевном здоровье. Чуть погодя на веранду вышли папа и ПРА, они сели за стол под солнцезащитным тентом, так что я мог слышать их разговор, оставаясь незамеченным, я эти моменты очень люблю, ведь таким образом можно многое узнать о других без их ведома, а потом изумлять их своей проницательностью.
— Ну что, Рэн, — сказала ПРА, — как там дела с твоей новой работой?
— Да чего уж тут… — вздохнул папа, и было ясно, что этот вопрос, уж не знаю почему, его смутил. — Тут и рассказывать, почитай что, не о чем. Программирование…
— Значит, тебе это совсем неинтересно?
— Да нет же, нет, но… Что там интересно, так это семипроцентная доходность страховых взносов.
— Понятно. А твои коллеги?
— Сборище бездарей.
— Ах, какая досада…
— Да, но, впрочем… не всем же быть талантливыми.
— Разумеется.
— И в конце концов… жалованье хорошее, перспективы карьерного роста у меня великолепные, это дает известное удовлетворение. По крайней мере, приятно знать, что я смогу обеспечить Солли место в престижном университете на побережье, никого не прося о помощи.
— «Никого» — это ты о своей матери, верно?
— Само собой.
— А кстати, как дела у Сэди?
— По-прежнему… если не хуже.
— Да помилует нас Бог!
— Вот именно. Сколько времени вы не виделись?
— Сказать по правде, Рэндл, я и считать перестала. Лет пятнадцать… С тех пор как она опубликовала ту ужасную книгу… это в каком же году?
— Гм… вроде бы в девяностом. «Бай-бай, нацистское дитя»… Я запомнил, потому что она вышла как раз перед папиной смертью.
— Да… Она и меня чуть не убила!
Тут они, как ни странно, засмеялись — видимо, под разговор оба тянули мартини или джин-тоник.
— Стало быть, она продолжает?
— Ох! Ну да.
— Иисусе милосердный!
— А ты-то сама, Эрра? Надеюсь, судьба к тебе благосклонна?
— Да, сердце мое. Пожаловаться не могу. В конечном счете мне живется чудесно.
— Не говори так: «в конечном счете» — это как если бы жизнь уже прошла… Тебе ведь всего… шестьдесят пять?
— М-м-м… Разве? Ну, так и быть. С половиной.
— Но послушай, ты еще проживешь не один десяток лет! Готов поклясться, что тебе можно дать… сорок семь с половиной. Ни днем больше!
— Какой ты милый. Но все эти годы… признаться, я начинаю их чувствовать. И дело не только в том маленьком сердечном приступе, что шарахнул меня два месяца назад, а… представь себе: у меня не осталось ни единого собственного зуба!
И оба опять рассмеялись.
— Ты из-за этого перестала петь? — спросил папа. — Боишься, как бы в разгар концерта у тебя челюсти изо рта не выпали?
Снова хохот.
— Ох! Да нет, — сказала ПРА. — Нет-нет. Просто осознала, что голос уже не тот, что прежде… Но это не трагедия. В один прекрасный день я уселась сама перед собой, взяла себя за руку и говорю себе так: «Послушай, моя милая. Ты записала три десятка дисков, давала по всему свету концерты, загребла много грошей и много сердец, а теперь пора наслаждаться жизнью и ничего больше не делать. Читать книги, которые давно хотелось прочесть, видеться с людьми, которых любишь, увезти Мерседес в волшебные страны, мимо которых ты проскочила, спеша от одних гастролей к другим»…