Теперь мыслей вообще не было. Не было ни горечи утраты, ни мучительного выбора, ни слёз, ни опустошения. Ни этого злосчастного утра, когда надежда разбивалась за надеждой, а ей всё же пришлось отступить и уйти.
Идя по лесу, забираясь подальше от дороги, догадываясь, что её «ведут», она мечтала спрятаться ото всех. И сидя на байке, выжимала газ по полной, желая убежать… убежать от той боли, что разъедала её тогда.
Когда Веда добралась до подворья Марейны, солнце уже клонилось к зениту. Деревянный двухэтажный сруб, с расписными ставнями, окружённый живой колючей изгородью, она увидела уже ближе к вечеру. Веда немного заблудилась. Или это ей специально дорогу путал кое-кто. Но она на него не обижалась. Веда уже не плакала, не переживала, ни мучилась и не сожалела. Внутри было пусто. Она приняла для себя решение, что не вернётся сюда. «Так будет лучше, - сказала сама себе, останавливаясь возле изгороди, - и мучиться выбором и совестью не надо… а как жить… прорвёмся». Убрала байк и огляделась. На дворе никого и ничего не было, и только странное кубическое каменное возвышение рядом с домом навевало воспоминания о её посещении Долины Каритайра. Веда улыбнулась этим образам и зашла во двор сестры бабы Дуси.
- Здравствуйте, - громко поздоровалась она, стараясь привлечь внимание, если кто был в домике, - есть кто дома?
- Ну, есть, - донеслось с крыльца. - Кто такая будешь?
Веда присмотрелась. В тени крыльца, невидимая сразу, на небольшом стульчике, укрывшись тёплым шерстяным одеялом, сидела старая седая женщина. Она держала на руках серую кошку, гладя её по спинке. Веда попыталась рассмотреть получше хозяйку, но никак не могла это сделать. Образ как будто уплывал, уходил от её взгляда, и она опять запоминала лишь седые волосы, серо-зелёное шерстяное одеяло и кошку. Решив не мучиться, как-нибудь потом поинтересоваться этим феноменом, она представилась.
- Я Веда. Ищу Марейну, сестру бабы Дуси… ой, Дусеи.
- Бабы Дуси, - усмехнулась женщина. - Оригинально. Дуся... кхм... надо запомнить. Так это ты Веда и есть? - скорее утвердительно, чем вопросительно сказала женщина, осматривая её с ног до головы. - Ну, здравствуй. Я и есть Марейна.
- Тогда скажите, вы сможете мне помочь? - сразу перешла она к делу.
- Смотря, что ты хочешь?
- Я хочу вернуться домой, - стараясь более не думать ни о чём, чтобы не было опять больно, выпалила Веда.
- Домой? - удивлённо переспросила Марейна. - А где твой дом?
- В моём мире, - твёрдо сказала она, смотря в глаза женщине. Но так и не смогла увидеть цвет глаз.
- Хм… значит, уходишь, - как-то задумчиво произнесла Марейна, поднимаясь. - Пойдём. Кое-что покажу.
И спустившись с крыльца, направилась за дом. Веда последовала за ней. Они вышли к небольшому полю за домом, в центре которого были выложены кругом с пол её роста, отшлифованные камни. Пройдя внутрь круга, Марейна повернулась к ней лицом и заговорила.
- Сегодня ровно пятьсот три года, как они молчат.
- Молчат? - удивило такое определение Веду.
- Да. Если ты сможешь их заставить говорить, я помогу тебе добраться туда, куда тебе нужно.
- Опять нужно... Опять не то, что я хочу, - проговорила она, устало облокачиваясь на один из камней. - Как их разговорить?
Проводя рукой по лицу, растирая его, Веда думала: «Почему всё так? И покоя здесь нет, и домой вернуться не могу… Всё какие-то сложности».
- Я не знаю, - ответили ей. - Это ты сама должна понять.
- Ладно, - Веда оттолкнулась от камня и пошла по кругу, подходя и рассматривая местный «стоунхендж».
«Везёт мне на камни и на… ладно, не будем об этом. Что у нас здесь?». Обходя по кругу камень за камнем, Веда обратила внимание, что почти у всех есть едва видимый выдолбленный какой-то маленький символ. Где сохранился маленький ромбик, где-то часть ромба была уже не видна, но просматривался крест внутри него, где-то на еле заметной картинке видны были точки внутри маленьких квадратиков, образованных крестом. Рассматривая знак, она перебирала в уме всё, что помнила из своего увлечения «тайным и неизвестным», и пришла к выводу, что маленький ромбик с крестом внутри него и четырьмя точками в каждом из образованных полей более всего похож на оберег Макошь1, трактуемый у славян как абсолютная энергия творения.