- Я не специально, – хрипло прошептала она.
- Ага. Еще скажи, что не знала, что пьешь?
- Не знала, – не открывая глаз, проговорила девушка.
- А Тиней…
- Паникер и баламут, – со слабой улыбкой перебила Веда подругу. Было видно, что говорить девушке больно. Но пересилив себя, она хрипло продолжила, – Вообще, мужик классный. И правитель нормальный. Но советник ему толковый нужен. А так всё путем.
- Вы посмотрите, она только вернулась с того света, а уже в политику подалась, – шутливо нахмурившись, попыталась грозно воззвать к разуму девушки Вера. Но улыбка, не сходящая с ее лица, этому не способствовала.
- И я тебя, Верунчик, очень люблю. И постараюсь больше так не влипать, – также благодарно улыбаясь ответила Веда Вере, - А теперь дай мне поспать. Я такая уставшая, как будто сама, вместо лошадей или буйволов, запряженная в поле пахала.
Вера замолчала, но никуда не ушла, продолжая сидеть рядом с ней и легонько гладить ее по волосам. Эл засмотрелся на Веду. С души как будто камень свалился. Теперь уж точно все будет хорошо. Главное, чтоб у нее было все хорошо. А он? Он что-нибудь придумает.
***
Постельный режим Веды продлился еще пару дней. Все, кто приходил проведать, сначала радовались и поздравляли с выздоровлением. А потом предлагали свои услуги, по откручиванию Веденой головы, удушению, утоплению и прочее, если ей еще раз вздумается учудить подобное. Но выражали надежду, что лучше подобного желания ей не испытывать.
На третий день Веда забунтовала и изъявила всё-таки желание. Нет, помирать она не собиралась. Она вознамерилась приступить к своим обязанностям. Так как по хозяйству хлопотали Марыська с Верой, а Румия с Туей им помогали, Веда направилась в деревню к своим пациентам. Эл предложил ей себя в качестве сопровождения. Веда не отказалась. И теперь он сидел по пятнадцать – двадцать минут возле каждого домика, ну или в самом доме, в который входила Веда, навещая болезных.
По дороге от дома к дому Эл наконец узнал, кто этот загадочный Лёвушка и почему он мог их не пропустить. Веда даже обещала, при случае, познакомить его с охранником живой воды, которая заключена в роднике. На вопрос, почему Лёвушка, девушка рассмеялась и рассказала, как она первый раз его увидела и познакомилась. Она встретила его у границы той самой полянки, на которую Веда случайно набрела, просто прогуливаясь. Предстал ей он в виде огромного, в два человеческих роста, живого дерева, только на четырех лапах, с львиной, как показалось девушке, головой, огромной ветвистой гривой, глазами, ушами, приплюснутым носом и огромным ртом. Хотя поразмыслив, она пришла к выводу, что все-таки, пастью. Рассказывая, вспомнила, как над ней подтрунивали друзья, что на месте девушки, кто-нибудь другой, уже бежал бы, оглашая окрестности криком и ором. А она зацепилась подолом юбки в ветках и сучках, лежавших поваленных стволов, и никак не могла отцепиться. Поэтому-то она не очень любит ходить в юбках, тем более в таких длинных, как носили здесь, особенно когда занимается делами. А в каких еще юбках могут ходить Эл не стал уточнять, чтобы не сбивать рассказчицу. Не кричала она, так как боялась вызвать агрессию у невиданной зверушки. И чтоб как-то отвлечь зверя и самой не сильно паниковать, стала с ним разговаривать. «Лёвушка, друг мой сердечный. Не ешь меня, я невкусная. Во мне много холестерина. Да и старая я уже… вернее, мясо мое старое… Ты знаешь сколько мне годков? Нет? Вот, лучше и не знать… Отравишься еще. А лешему потом волнения. А то, что пышная, в некоторых местах, то на это тоже не смотри. Это все только кажется…», явно ерничая над собой, продекламировала девушка, вспомнив свой монолог. Вот так заговаривая чудищу лесному зубы, она пыталась распутать подол юбки и тихо отойти от полянки. Но Лёвушка плавно подошедший к девушке, лапой аккуратно приподнял ствол дерева, в сучках которого запуталась юбка Веды, и убрал его. Посмотрев друг на друга еще какое-то время, девушка от шока, поблагодарила Лёвушку и, повернувшись, пошла домой. Леший еще долго припоминал Веде ее спич.
Вот так болтая между врачеванием, они подошли еще к одному дому страждущего, в который Эл решил не входить. Пожаловавшись на жару, девушка направилась в дом, а Эл присел на скамейку во дворе, провожая Веду взглядом.