— Малоприятно, — проворчал Карцев, усаживаясь на свободный стул, — о вашем приезде уже знает весь аэропорт. Могли бы и меня предупредить.
— Мы сами не знали, что приедем сюда. А мой телефон в автомобиле не работает, — напомнил Самойлов. — Устраивайся поудобнее, у нас еще много работы.
Они просидели над списками до пяти часов вечера, выделяя группу возможных напарников погибшего Дьякова. Исключая иностранных граждан, дипломатов, сотрудников различных представительств, членов двух туристических групп, несколько семей, вылетавших в Голландию на отдых, в списке все равно оставались девятнадцать мужчин и женщин, каждый из которых мог быть напарником Дьякова.
Однако ни один из этих девятнадцати не получал паспорт в то же время, что и сам Дьяков. Вместе с тем у двоих упомянутых в списке людей были прежде судимости, и их решено было проверять в первую очередь. Был уже седьмой час вечера, когда они решили прекратить проверку. Карцев попросил по телефону принести им в кабинет бутерброды и кофе.
Они заканчивали свой импровизированный ужин, когда раздался телефонный звонок, и поднявший трубку Карцев передал ее Самойлову.
— Товарищ полковник, — услышал Самойлов взволнованный голос одного из своих сотрудников, — мы нашли джип, из которого было совершено нападение. Там же лежат оба автомата, завернутые в полиэтиленовые пакеты.
— Ну и что? — устало спросил Самойлов. — Из-за этого вы меня искали?
— Нет, не из-за этого. Приехал Кошкин, по показаниям которого мы составили фоторобот. Одного из нападавших удалось опознать. Это Крутиков, тот самый, которого вы знаете.
— Ясно, — Самойлов обернулся к Юдину, — кажется, у нас хорошие новости.
Удалось опознать одного из нападавших.
Глава 7
Утром за завтраком сенатор спросил у Дронго:
— Вы плохо сегодня спали? У вас какой-то странный вид.
Сигрид вышла к завтраку, одетая в простое черное платье. Сидя напротив Дронго, она пила свой кофе, сосредоточенно глядя в чашечку, словно пытаясь там что-то отыскать.
— Нет, — ответил Дронго, — просто ночью меня мучили неприятные сны.
— Вы видите сны? — удивился Роудс. — Я уже забыл, когда видел сны.
— Это, наверное, из-за сильного воображения, — пошутил Дронго, стараясь не смотреть на Сигрид.
Вчера ночью они долго говорили, сидя в ресторане, вспоминали мать Сигрид и ее трагическую гибель. И чем больше они говорили, тем больше нарастало в самом Дронго стремление каким-то образом уберечь, спасти дочь той женщины, которую много лет назад он не сумел спасти. Но он понимал, что Сигрид прилетела в Москву не только для того, чтобы работать переводчиком Роудса.
— Сенатор, — обратился Дронго к Роудсу, — я не знаю, сколько времени займет расследование. Но у меня есть предложение. Может, вы предоставите мне хотя бы три дня, чтобы я разобрался, что именно происходит с документами, и попытался восстановить картину случившегося?
— Да-да, конечно, — согласился сенатор, — тем более что у меня сегодня встреча с американским послом.
Сигрид посмотрела на Дронго такими глазами, что тот понял все без лишних слов.
— Может, вы разрешите Сигрид поехать со мной, — предложил Дронго, — в американском посольстве она вам не понадобится, а судя по всему, она знает детали случившегося.
— Конечно, — согласился Роудс, — я сам хотел предложить вам такой вариант.
Обязательно возьмите ее с собой. Вдруг придется связаться со мной, она знает номер моего мобильного телефона. И в курсе всего происходящего.
Сигрид незаметно кивнула. Она была довольна состоявшийся разговором. Когда они через полчаса вышли из отеля, остановив второе по счету попавшееся им навстречу такси, Дронго недовольно заметил:
— Я это сделал не ради вас. Просто сенатору вы сегодня не понадобитесь.
Все-таки не понимаю, почему прислали именно вас. Они могли связаться с местным отделением ФСБ, занимавшимся этой проблемой. Да и в американском посольстве сидит специальный представитель ФБР. Для чего нужна такая конспирация?
Разговор шел на английском, чтобы сидевший за рулем водитель такси их не понимал.
— В том-то все и дело, — пояснила Сигрид, — о приезде моей предшественницы в Москву знал только представитель ФБР в нашем посольстве. И тем не менее она погибла. Несчастный мистер Роудс и его семья не знают, что эксгумация трупа проводилась дважды. Сначала мы сами все проверили и убедились, что смерть Элизабет не была случайной. Вы можете даже не ездить к этому профессору Бескудникову. Он, конечно, подделал документы, подписав ложное заключение.
Вчера в ресторане я не хотела об этом говорить. Вы бы мне все равно не поверили. И поехали бы к профессору один. А мне очень хотелось поехать с вами.
Она говорила тихо, наклонив голову к Дронго. Ее мягкие волосы приятно касались его щеки.
— Давайте договоримся сразу, — строго сказал Дронго, — во-первых, вы больше ничего от меня не скрываете. Во-вторых, слушаетесь.
Он говорил по-английски и невольно обращался к Сигрид на «вы», подсознательно перейдя по-русски на «ты».
— Почему ФБР уверено, что Бескудников подделал документы?
— У погибшей действительно была аллергия на алкоголь, — пояснила Сигрид, — она никак не могла выпить того количества, какое отмечено в протоколе. Кроме того, она погибла не от удара. Ее задушили, это было совершенно ясно. Эксперты подтвердили наши подозрения.
— А как со второй эксгумацией? Врачи не заметили, что тело женщины уже доставали из могилы?
— Конечно, заметили, — недовольно ответила Сигрид, — но это уже были проблемы ФБР. Мы просто дали наш протокол для вторичного освидетельствования и убедили экспертов его подписать.
— То есть вы тоже соврали. А может, ошибаются ваши эксперты, а не профессор Бескудников?
Сигрид посмотрела на Дронго.
— У вас парадоксальное мышление, — заметила скептически женщина.
— Нет. Это называется опытом. У меня уже был в жизни случай, когда очень уважаемому эксперту, которого наверняка нельзя было купить или обмануть, просто подсунули другой труп, и он его тщательно и добросовестно проверил. Вы не предполагали такой вариант?
— Чем больше я работаю в России, тем больше удивляюсь, — честно призналась Сигрид, — здесь на каждом шагу встречаются абсолютно невозможные вещи.
Невозможные в любой другой стране, кроме России.
— Именно поэтому я и не хочу, чтобы вы занимались подобным расследованием в Москве, — пробормотал Дронго, — здесь свои правила и свои порядки, зачастую непонятные иностранцам. Здесь очень специфическая страна, Сигрид, и даже очень хорошее знание русского языка может не помочь решению проблемы.
— По-моему, вы с удовольствием отправили бы меня обратно в Америку, — сказала Сигрид, — вам не кажется, что я уже взрослая?
— Мне кажется, что вы дочь женщины, которую я не сумел спасти от смерти, — тихо пробормотал Дронго, — я ведь вам все объяснял. Если хотите, у меня просто неврастения на этой почве. Я слишком часто терял своих напарников, среди которых были и женщины.
Они промолчали. Сигрид осторожно дотронулась до его руки.
— Обещаю, что буду слушаться вас. И постараюсь не разделить судьбу ваших напарников, — немного иронично добавила она.
Дронго взглянул на нее.
«Кажется, я становлюсь старым брюзгой, — подумал он, — может, это из-за разницы в возрасте?»
Такси затормозило у здания научно-исследовательского института, где работал профессор Бескудников. Дронго расплатился с водителем и вылез из машины. Сигрид последовала за ним.
В институте было как-то пусто и тихо, словно все его сотрудники покинули это здание, и теперь в нем встречались лишь редкие лаборанты. Кабинет Бескудникова находился на третьем этаже, и когда они его обнаружили, выяснилось, что профессор уехал на совещание и будет через два часа.
— Придется ждать, — недовольно заметил Дронго, усаживаясь на стул в приемной, — от разговора с ним зависит весь ход дальнейшего расследования.
Услышав, что он говорит по-английски, секретарь Бескудникова, женщина лет шестидесяти, внимательно посмотрела на незнакомцев.
— Вы по обмену? — спросила она.
Сигрид хотела что-то ответить, но Дронго, легко подтолкнув ее, сразу закивал.