Ксана. Так вы женитесь и родите детей.
Фон Рехов. Мне иногда кажется, что женщины на меня больше и не смотрят: мне сорок восемь лет. Я всегда был несчастлив в любви. Влюблялся, не пользовался взаимностью и познавал любовь только в самых грубых ее формах. Стыдно сказать: я почти всегда за любовь платил. Покойный брат мой говорил мне: если ты когда-либо женишься, то по привычке, уходя от жены в первое утро, оставишь на ночном столике двести марок... (Спохватившись.) Простите меня, я сам не знаю, что говорю... Вы заразили меня откровенностью. Я, разумеется, не должен был бы вам говорить это. Вы не очень сердитесь?
Ксана. Нисколько не сержусь, но очень удивлена. Вы так умны, вы красивы, вы так хорошо говорите! По-моему, вы должны были иметь огромный успех у женщин.
Фон Рехов (с горечью). Вот видите, вы говорите в прошедшем времени: должны были... Я ровно на тридцать лет старше вас.
Ксана. Мне всегда нравились только мужчины гораздо старше меня... И гораздо умнее.
Фон Рехов. Вы очень умны, и сами это знаете. Но ум у вас немного... Сказать? Вы не рассердитесь? Немного, как говорят французы, terre-à-terre{1}.
Ксана (смеется). Как? И вы?
Фон Рехов. Почему «и вы»?
Ксана. Мне это уже говорили.
Фон Рехов. Это Иван Александрович? Это он «и вы»?
Ксана (как бы не слыша). Вероятно, вы правы... Я отлично знаю, что жизнь не может быть вечным праздником, вечной радостью. Но что же мне делать, я о других не думаю: мне хочется, страстно хочется, чтоб в моей жизни было много, очень много радости, чтобы ну не каждый день, но хоть один из двух был праздником... Это гадко?
Фон Рехов (улыбаясь). Отвратительно.
Ксана. Я хочу иметь свой дом, хороший дом, хочу иметь детей и дать им самое лучшее воспитание, окружить их заботой, уходом. Для этого нужны деньги, и я люблю деньги, да, люблю богатство. Знаю, что погубила себя в ваших глазах, но это так... И так думают девять девушек из десяти, только они этого не говорят — не потому, они лучше меня, а потому, что они умнее.
Фон Рехов. Это удивительно: вы говорите вещи, чуждые мне и не очень похвальные. Но мне так приятно, так уютно разговаривать с вами в этот темный осенний вечер, на этой забытой Богом станции. (Смеется.) Знаете, отчего Василий Иванович вас приютил? Он думал, что вы глубоко несчастны, а органически приятно смотреть на несчастных людей. Когда он увидел, что вы не очень унываете, он потерял к вам интерес.
Ксана смеется.
Выпьем еще вина?
Ксана. Выпьем... Вы нам подарили чудесное вино. (Пьют.)
Фон Рехов. Нет, рейнвейн средний. Дома у меня есть большой запас прекрасных вин. Иоганнисбергер есть, лучшее вино в мире... Лютер говорил: «Надо пить назло дьяволу: дьяволу неприятно, что у человека удовольствие».
Ксана. Где находится ваш дом?
Фон Рехов. Настоящий мой дом — на Рейне, недалеко от Бонна. Это наш родовой замок. Замок как полагается: с башнями, с бойницами, с подъемными мостами, не хватает только привидений. Архитектор моего деда удачно его реставрировал, но не догадался устроить зачарованную комнату. Я очень люблю свой замок, но одному в нем бывает и тоскливо... (Понизив голос.) Вот если бы на Рейне сидеть за бутылкой Иоганнисбергера с таким пленительным существом, как вы...
Ксана (смеется). Хороша я буду как пленительное существо в немецком замке. Ксана Антонова — в рыцарском замке на Рейне!
Фон Рехов. Тогда вы назывались бы иначе: вы назывались бы — фрау фон Рехов. (Смотрит на нее вопросительно. )
Молчание.
Ксана. Посудите сами: какая я фрау фон Рехов! Меня вся ваша родня засмеяла бы.
Фон Рехов. У меня нет родни.
Ксана. Ну прислуга.
Фон Рехов. Так и запишем: его предложение было отвергнуто из боязни неблагосклонного отношения прислуги.
Ксана. Так вы в самом деле сделали мне предложение? (С особым удовольствием произносит это слово.) Я так и думала, но не была уверена. Правда? Честное слово? Как я рада! Мне еще никто никогда не делал предложения... Это не значит, что я принимаю ваше предложение. Но я не отвергаю вашего предложения. Нет, я не отвергаю... Я не знаю... Вы уже позавчера намекнули, что вы любите меня... Но извините меня, мне кажется, что вы увлеклись мною потому, что в этой глуши нет женщин... Не сердитесь, мы с вами знакомы так недавно, мы почти не знаем друг друга... Я и сама себя не знаю. Мне иногда кажется, что можно одновременно любить двух человек.