Аккомпаниатор бойко играет известнейшие мелодии «Прекрасной Елены».
Ей-богу, недурно! Отлично, значит, дело кончено. Вы получаете двадцать пять карбованцев.
Аккомпаниатор. Мы говорили: два пуда муки. Сегодня это стоит двадцать пять карбованцев, а завтра, может быть, будет стоить пятьдесят. Вам нужна музыка, моей маме нужна мука, а карбованцы не нужны ни вам, ни моей маме.
Антонов. Хорошо, два пуда муки... Сюда входит и плата за репетиции.
Аккомпаниатор. Что за вопрос! Разумеется. (Опять опускает глаза.) Я только хотел бы, чтобы мое имя тоже было на афише.
Антонов (смеется). Что за вопрос! Разумеется... А как вы думаете, молодой человек, сбор у нас будет?
Аккомпаниатор. Сколько составляет полный сбор?
Антонов. Без малого семьсот карбованцев.
Аккомпаниатор. Ну, так я вам гарантирую без малого семьсот карбованцев. Придет все местечко.
Антонов (соображая). Если так, то на проезд до Киева нам четырем кое-как хватит.
Ксана. Я без Ивана Александровича отсюда не уеду. (Плачет.)
Антонов. Ксаночка, что же делать? Ведь все равно немцы его здесь не оставят. Пошлют в Германию, в крепость.
Ксана плачет все сильнее.
Никольская. Ксаночка, не плачьте. Ну, кончится война, его освободят, он к вам вернется, у меня предчувствие, что вернется.
Никольский. Милая Ксаночка, скушайте шоколадку. (Сует ей конфету.)
Ксана. Спасибо, я не хочу.
Никольский. Скушайте, меня шоколад утешает во всех жизненных страданиях.
Ксана. Я люблю только с кремом. (Ест.)
Аккомпаниатор. Если вы, мадам, интересуетесь этим господином, который хотел бежать через немецкий кордон, то его сейчас повели к коменданту.
Ксана (вскрикивает). К коменданту? Зачем?
Аккомпаниатор. Разве я знаю? Вероятно, на допрос.
Антонов. А вы откуда, молодой человек, вообще знаете про эту историю?
Аккомпаниатор. Как же я могу не знать о таком вопиющем инциденте? О нем тут все говорят, а я принадлежу к высшей полуинтеллигенции нашего местечка.
Антонов. Вот как?
Аккомпаниатор. У нас говорят, что этот господин не музыкант, а одно очень важное лицо. Говорят, что это сам господин Керенский.
Антонов. Много вздора говорит ваша высшая полуинтеллигенция... За работу, господа, за работу! (Аккомпаниатору.) В двух словах сообщаю вам содержание и характер пьесы. Королевский сын Парис, чтобы похитить прекрасную Елену, переодевается великим жрецом Венеры. Его на пристани встречают все сановники Греции. Он должен спеть торжественный гимн, а вместо этого поет веселенькие куплеты и неожиданно всех заражает своим весельем. Все начинают плясать и подпевать. (Напевает.) «Чтобы ей угодить, веселей надо быть, веселей надо быть...» (Приплясывает.) Вот это место, просмотрите партитуру и постарайтесь зажечь нас всех радостью жизни.
Никольская (со вздохом). Массовая сцена нам не удастся. Нас слишком мало.
Антонов (сердито). Вы, может быть, думаете, что это Художественный театр?
Никольский. Дело не в том, что нас мало, а в том, как в нашем каторжном положении, на полуголодный желудок петь веселенькую штучку с этакой радостью жизни.
Антонов. Ничего, споете. Перевоплотитесь. Сальвини в семьдесят пять лет перевоплощался в Ромео. Молодой человек, играйте... Ксаночка, Парис ты мой милый, пой.
Аккомпаниатор играет, Ксана, глотая слезы, затягивает: «Чтобы ей угодить, веселей надо быть...» Все, приплясывая, подтягивают плачевным хором.
Если возможности театральной труппы это позволяют, то в постановку включается часть последней картины «Прекрасной Елены»: Антонов, покрикивая на актеров, заставляет их прорепетировать выход, затем выходит сам в роли Менелая и поет с хором куплеты.
ЗАНАВЕС ОПУСКАЕТСЯ
ЧЕТВЕРТАЯ КАРТИНА
Служебный кабинет фон Рехова — бывший кабинет главного врача. Обстановка соответственная, по усмотрению режиссера. Действие этой картины происходит одновременно с действием картины предыдущей. В кабинете за очень простым столом сидят с одной стороны фон Рехов, с другой — Иван Александрович. На столе телефонный аппарат и папки с бумагами.