Если б оказалось, что револьвер ваш, то я мог бы подвести вас под германский военный суд. Вас приговорили бы к пяти или шести годам крепости и, разумеется, освободили бы после окончания войны...
Иван Александрович. А так?
Фон Рехов. А так вы окажетесь виновны только в мелком проступке, которого наша власть ни под какие суды не подводит. Я не сомневаюсь, что получу из Киева приказ просто отправить вас назад. Туда, за красные огни.
Молчание. Входит Вестовой и подает фон Рехову бумаги. Из отворенной Вестовым двери доносятся звуки пения: «Чтобы ей угодить, веселей надо быть...» Фон Рехов кладет бумаги на стол, с досадой жестом отпускает Вестового. Вестовой уходит. Дверь затворяется. Пение прекращается.
Как раз вовремя они там занялись репетицией.
Иван Александрович. Не сообразил... Не сообразил...
Фон Рехов (помолчав). Я отлично знаю, что вы мне сообщили не настоящую вашу фамилию. Ни о чем вас не спрашиваю в официальном порядке. Но в частном порядке скажите мне одно: если вас отправят туда, вам грозит расстрел?
Иван Александрович. Без всякого сомнения. (Молчание.)
Фон Рехов. Если б было только это ваше показание мне, я его просто забыл бы и предложил бы вам показывать заново. Но вы тo же самое показали начальнику дозора и подписали протокол. Я обязан отослать ваше показание в Киев. Сделаю все возможное, чтобы вас признали преступником и убийцей. Но не скрою от вас, надежды мало. Наши суды перегружены работой, в крепостях людей надо кормить, а Германия и сама голодает. В Киеве установилась практика: отсылать в чем-либо виновных людей обратно, в Россию... Как жаль, что вы не выстрелили в воздух.
Иван Александрович. Не догадался.
Фон Рехов (встает в раздумье и проходит то комнате ). Я постараюсь по крайней мере затянуть дело. До получения ответа из Киева вы и ваш сообщник будете находиться в корчме под домашним арестом. Тюрьмы в этом местечке нет.
Иван Александрович. Риска никакого. Убежать из этого чистилища трудно.
Фон Рехов. Вы думаете?
Иван Александрович. Куда же тут убежишь? Либо за красные огни, либо переходить через ваш кордон. Я убедился, что это невозможно.
Фон Рехов. Совершенно невозможно. (Многозначительно.) Уехать можно только легально, с моим пропуском. Но именно поэтому домашний арест не строгий. Наши стражники знают, что убежать отсюда нельзя, поэтому в обеденное время они иногда отлучаются.
Иван Александрович (насторожившись). В самом деле?
Фон Рехов. Как раз в обеденное время, в один час сорок пять, ежедневно с этой станции отходит поезд в Варшаву... Вы бывали когда-нибудь в Варшаве?
Иван Александрович (с недоумением). Бывал.
Фон Рехов. Хороший город.
Иван Александрович. Отличный.
Фон Рехов. Из Варшавы можно кружным путем проехать куда угодно и нелегально, и даже легально. Из Киева это гораздо труднее, надзор там строже.
Иван Александрович. Как жаль, что нельзя сесть в этот поезд и прокатиться в Варшаву.
Фон Рехов. Для того чтобы сесть в этот поезд, надо было бы иметь на паспорте печать. (Берет из ящика паспорт.) Вот это ваш паспорт. Если б сюда (показывает) поставить эту печать, то владелец паспорта мог бы в любой день в обеденное время пробраться из корчмы, пройти на станцию, показать эту штуку и сесть в поезд. Он благополучно доехал бы до Варшавы... Разумеется, вернуться на Украину ему было бы невозможно. Но из Польши сравнительно легко проехать за границу, куда-нибудь в Швецию. А оттуда можно двинуться, например, во Францию, или на Дальний Восток, или куда угодно... Ну-с, беседа наша кончена. Я сейчас позову стражника. Он уведет вас в корчму... Я вернусь через минуту. (Уходит, оставляя на столе паспорт Ивана Александровича и печать.)
Иван Александрович поспешно подходит к столу, раскрывает паспорт и берет в руки печать. Через отворенную фон Реховым дверь снова доносятся звуки музыки. Ксана поет: «Ужель меня ты не признала? Ведь я Парис, твой пастушок». Иван Александрович колеблется, затем кладет печать на прежнее место.
Фон Рехов (возвращаемся и с изумлением смотрит на лежащий на столе паспорт, затем переводит взгляд на Ивана Александровича. Повторяет с недоумением). Допрос кончен.
Иван Александрович. Вы сказали, что поезд в Варшаву отходит в час сорок пять?