(Всрикивает с ужасом.) Что это? Что вам нужно?
Марина. Это книги.
Фон Рехов (с ужасом). Книги? Какие книги? Ах, от Ершова? (Берет книги и кладет их на стол. Смотрит на нее.)
Долгая немая сцена.
Посидите со мной, красавица. (Берет ее за руку.)
ЗАНАВЕС ОПУСКАЕТСЯ
ШЕСТАЯ КАРТИНА
Та же обстановка, что и в третьей картине: эстрада зала. Действие происходит тотчас вслед за действием предшествующей картины. На сцене Иван Александрович и Ершов. Они много выпили.
Ершов. Весь городишко пьян. Как только узнали, что война кончилась, все бросились пить.
Иван Александрович. Положительно немцы были непопулярны.
Ершов. Теперь будет еще хуже: большевики придут.
Иван Александрович. Типун вам на язык... Что, Антоновы ясно сказали, что придут сюда?
Ершов (уточняя). Может, ваша Ксана и не придет... Пойду на станцию за газетами.
Иван Александрович. Купите газеты и для меня. Долго мы этого дня ждали! Кончилась четырехлетняя бойня.
Ершов. Ничего, скоро будет другая — восьмилетняя. (Уходит.)
Иван Александрович (подходит к пианино и перелистывает ноты. Бормочет). «Ночи безумные...», «Не говори, что молодость сгубила...» Ну и сгубила, и черт с тобой!
Входит Ксана, увидев его, нерешительно останавливается у пианино. Молчание.
Здравствуйте.
Ксана. Здравствуйте. (Молчание.)
Иван Александрович. Император Вильгельм уехал в Голландию.
Ксана. Да, я слышала.
Молчание.
Иван Александрович. Кронпринц тоже уехал в Голландию.
Ксана. Да, и кронпринц тоже уехал.
Молчание.
Иван Александрович. Может, поговорим, а?
Ксана. Я не знаю. Если хотите... Вы на меня сердитесь?
Иван Александрович. Разумеется, сержусь. Не без некоторого основания. Извините меня, все это похоже на анекдот. Мы с вами познакомились в Пскове... Кажется, через неделю, здесь, вы мне объяснились в любви.
Ксана (вспыхивая). Однако!
Иван Александрович. Ну, все равно: скажем, мы с вами объяснились в любви друг другу. В тот же день на горизонте появляется этот роковой немец в черном плаще, а через неделю я узнаю, что вы без памяти влюблены в него. Согласитесь, я имею право быть несколько недовольным.
Молчание.
Подсудимая, что вы можете сказать в свою защиту?
Ксана. Ничего. Это правда. Преувеличено, но почти правда. Я сама не знаю, что со мной произошло. Я думаю, я несколько помешалась. Может, и в самом деле повлияла атмосфера этого дома умалишенных. Здесь много лет жили сумасшедшие. Может, от них стены впитали какие-нибудь излучения.
Иван Александрович. Нет, нет, уж пожалуйста, без излучений! Скажите просто, что вы глупая девочка. На этой платформе мы могли бы сговориться. Ну?
Ксана. Что «ну»?
Иван Александрович. Сейчас же признайте, что вы глупая девочка.
Ксана. Признаю.
Иван Александрович. Вы просите прощения?
Ксана. Прошу прощения.
Иван Александрович. Я вас прощаю... Я тебя прощаю. (Целует ее.) Перемирие одиннадцатого ноября заключено.
Ксана. От вас пахнет вином.
Иван Александрович. Скажи: «От тебя пахнет вином».
Ксана (покорно). «От тебя пахнет вином».
Иван Александрович. «Слова слаще звуков Моцарта».
Ксана. Ну, хорошо. (Хочет продолжать.)
Иван Александрович (перебивает). Не хорошо, а отлично.
Ксана. Ну «отлично»... Но что же теперь будет?
Иван Александрович. Как «что будет»? Будет любовь.
Ксана (серьезно). Свободная любовь?
Иван Александрович (передразнивая ее). Да, «свободная любовь».
Ксана. Всего неделю тому назад, в тот самый день, когда мы приехали, я вам на это ответила: «Никогда».
Иван Александрович. Нет, ты ответила иначе: не «никогда», а «ни-ког-да». Разница как между «я к вам не приду» и «моей ноги не будет у вас в доме!».
Ксана. Для вас все шутки, а это, может быть, трагедия.