Ксана. Отец умер пять лет тому назад.
Спекулянт. Ай-ай-ай! (С беспокойством.) От какой болезни? Не от сахара?
Ксана. От воспаления легких...
Спекулянт. Ну, ведь он был старый джентльмен«
Ксана. Умер на семьдесят третьем году, мог все-таки еще пожить... Да, жизнь наша была трудная. Мы выступали и в Киеве, и в Ростове, и в Новороссийске. Потом в Константинополе несколько лет держали ресторан, потом в Болгарии были.
Спекулянт. И давно вы в Париже?
Ксана. Семь лет. Вы извините, если гурьевская каша была плохая: вы поздно пришли, и в меню ее нет, вы а-ла карт{5} заказали. У нас вообще а-ла карт отличный, но...
Спекулянт (великодушно). Что вы, что вы! Она, если хотите, даже недурная, гурьевская каша, но нет этого... понимаете? А закуска у вас прямо отличная, и бренди такой я, кажется, двадцать лет не пил. И сэлмон{6} хороший...
Подходит Никольский.
(Озадаченно смотрит на него.) Господи, вы тот артист, который?..
Никольский (благодушно). Тот самый артист, который.
Спекулянт (настороженно). А ваша супруга?
Ксана (смущенно). Он разошелся с женой в Болгарии. Мы с ним переехали в Париж и вот открыли тут дело,
Спекулянт (совершенно так же, как о кончине ее отца). Ай-ай-ай!.. Ну а сцена как?
Ксана (вздыхает). Какая уж тут, за границей, сцена? И потом, большого таланта не было ни у меня, ни у него... Поем здесь, с эстрады. В Болгарии и папочка с нами пел, царство ему небесное. Я веду кассу, а он имеет общий надзор за кухней: у него всегда была к этому склонность.
Никольский. Мне бы родиться в Риме и быть шефом у какого-нибудь Лукулла... Мать моя, вели подать коньячку, того, что получше: надо выпить за старого знакомого.
Ксана. Тебе вредно пить. О печени забыл, что ли?
Спекулянт. Мне тоже вредно. У меня намек на сахар. Только намек, но прозрачный... Скажите, а тот молодой джентльмен, из-за которого тогда заварилась каша на станции... (Смеется.) Тоже была каша, хуже этой, гурьевской! Не помню, как его зовут. Мне казалось, что вы были с ним помолвлены?
Ксана (вспыхивает). Нет, мы не были помолвлены. Он был женат. Он скончался еще в России, в Новороссийске.
Спекулянт. Ай-ай-ай! Такой молодой!.. (Тактично.) Извините меня... Что это все скончались? И ваш отец, и этот джентльмен...
Никольский (философски). За восемнадцать лет — да еще за такие — много могло помереть народу.
Спекулянт. Да, но я ужасно не люблю, когда люди умирают... Он не от сахара умер?
Ксана. От сыпного тифа.
Никольский (недовольным тоном, меняет разговор). Но мы вас не спросили... Вы в Париже изволите жить?
Спекулянт. Нет, нет... Пробовал восемнадцать лет тому назад развить здесь одну идейку, и сначала пошло хорошо. Видите, и Почетного легиона получил. (Показывает на ленточку. С внезапным ожесточением, очевидно, что-то вспомнив.) Но разве тут можно делать дела? Разве с французами можно иметь дела? Разве у них есть размах? Они копеечники! И вдобавок они формалисты! Я у них чуть не попал в тюрьму!.. (Успокаивается.) Потом все, конечно, разъяснилось... Страшные формалисты! Нет, я уехал в Америку. Вот это страна! Там можно делать дела.
Никольский. Значит, с успехом работаете?
Спекулянт. Ничего, имею свой маленький джоб.
Никольские удивленно на него смотрят.
Прежде, в эпоху просперити{7} было очень хорошо... Теперь, впрочем, тоже недурно.
Ксана. Вы в Нью-Йорке живете?
Спекулянт. Да, в одном из самых лучших дистриктов{8}. Имею свое бунгало, очень хорошее бунгало, в два этажа. Это лучше, чем флэт{9}. А сюда приехал отдыхать. Делать дела во Франции невозможно, но чтобы отдохнуть и повеселиться — лучше нет... Я почти каждый год приезжаю.
Никольский. А где изволите стоять?
Спекулянт (вдохновенно). Где попадется — в «Крильоне», в «Мерисе», в «Мажестике» стоял. (Уклончиво.) На этот раз я остановился в одной маленькой гостиничке... Совсем маленькой. Зачем мне шум? Я не люблю шума. В «Мерисе» рядом со мной жил испанский король — тут я, а тут он, — но зачем мне испанский король? И вот такая приятная встреча: случайно прохожу мимо вашего ресторана, вижу вывеску — «Русский ресторан», дай, думаю, зайду. Я, собственно, хотел пообедать у Ларю, но зачем мне непременно Ларю? Я могу пообедать и здесь: ну не буду пить сегодня Мутон Ротшильд, в чем дело? Для моего сахара это даже лучше. У вас меню по восемь франков. Это так дешево, что прямо даже смешно. И ничего, Ларю не Ларю, но я неплохо пообедал, честное слово!