Выбрать главу

— Да что ж ты, родной!.. Да мы же… Да как же?.. — запричитала мать.

— «Да мы…» — передразнил часовой. — Да вы… Доверие у меня к вам не поступает. Слезай!

— Закрой пасть, — миролюбиво сказал ему шофер. — Обстоятельства вначале выясни… По личному приказу Семена Михайловича везу… С «эмки» они пересели. Передний мост у нее за переездом полетел…

Водитель был отличным выдумщиком, но боец не понял его. Возможно, от усталости, возможно, от природной несообразительности.

— Что ты мне лясы точишь? Какой Семен Михайлович?

— Буденный…[1]

Часового словно током ударило. Подскочил, приосанился. С посерьезневшим лицом спросил:

— Приказ есть?

— Есть.

— Покажи.

— Устный… Или ты думаешь, что Буденный по каждому пустяку обязан письменные распоряжения отдавать? Или у него других забот нет?

— Забот много. Курнуть не найдется?

— Для хорошего человека самосад всегда есть.

Закуривая, боец сказал:

— Сводку Совинформбюро не слыхал? Что там про наше направление, про туапсинское, сказано?

— Ничего. Про бои в районе Моздока и Сталинграда сообщают. А на остальных участках существенных изменений не произошло.

— Непохоже… Цельную ночь раненых везли.

Машина покатилась резво, точно мячик, пнутый ногой. Будто привязанная, завиляла позади дорога. Трудная дорога. С обрывами и нависшими ребрами гор. То здесь, то там у дороги лежали кучи гравия, и солдаты, оголенные по пояс, с блестящими, цвета прелого яблока спинами, засыпали колдобины, рытвины, воронки, поругивая эту чертову дорогу, такую крутую, старую, узкую, что две машины разъезжались на ней с превеликим трудом.

Камень на дороге пылился мелкий. Булыжники уже давно были скрошены машинами, тягачами, орудиями, бесконечным потоком спадавшими по ночам со склонов гор, через обмелевшую, словно выпитую, Туапсинку, о которой поговаривали, будто инженеры из Германии, работавшие здесь в тридцатые годы, забетонировали русло реки, и теперь это не русло, а взлетная полоса. Говорили также, что городок Грознефть был построен в форме фашистского знака и государственная комиссия, принимавшая район, заметила это и велела перестроить ряд улиц. Правда это или только уличные разговоры, Степка не знал. Но он много раз смотрел на Грознефть с горы и видел белые четырехэтажные дома, расположенные несколько крестообразно. Но это так же походило на свастику, как созвездие Большой Медведицы на медведя.

Машине пришлось свернуть к речке, потому что вода в радиаторе выкипела. Шофер подхватил мятое ведро и поспешил на реку. Любаша побежала мыть ноги.

Речка, мелкая, колени не намочишь, цеплялась за камни, скользкие от зеленой тины. И лишь в одном месте, справа у берега, возле кустов, где была выемка, воды накопилось много. Можно даже выкупаться.

Любаша приподняла юбку и вошла в воду. Крохотные рыбешки, серебристые, е темными спинками, сновали возле ее ног.

Шофер засмотрелся на Любашу и уронил ведро. Чертыхаясь, полез в речку.

Любаша лениво улыбнулась.

— Как тебя зовут? — спросил шофер.

— Верни пол-литра, отвечу…

— Нет. Кроме шуток… — Шофер поймал ведро и направился к берегу.

— Я не шучу, время неподходящее, — ответила Любаша, отвернувшись лицом к дороге.

— Молодчина, — сказал шофер. — Расти большая.

— Буду стараться…

— Только не переусердствуй. А то замуж не возьмут.

— Свежо предание, да верится с трудом. — Любаша поглядела на шофера с ухмылкой.

Поднимая длинные, как у цапли, ноги, она стала выходить на берег. Шофер смотрел на нее не дыша. Наконец, облизнув узкие пересохшие губы, сказал с придыханием:

— Меня Жорой зовут, а по паспорту Георгием…

— Ладно, Жора, а по паспорту Георгий, ехать надо. Вечереет.

— Какой вас леший к фронту несет?! — взорвался шофер. — В Грузию бежать надо, в Абхазию. Мандарины там, лобия… Прожить легче. А в Георгиевском войск видимо-невидимо. Ну зачем туда ехать? Глупо! Верно я говорю? Верно…

3

— Расстегни противогаз, — строго сказал полковник Гонцов и скривил губы, может, от нетерпения.

«Надо же так нарваться!» — тоскливо подумал шофер Жора, нащупывая пуговицу. Белая головка бутылки вызывающе торчала над темной гофрированной трубкой. Это совсем смутило Жору. И он уж очень наивно соврал:

— Они сами дали. Я с них не требовал.

— Даже отказывался? — подсказал Гонцов.

— Вот-вот… — подхватил было Жора, но, уловив в глазах полковника откровенную усмешку, покраснел и замолк.

вернуться

1

С. М. Буденный командовал войсками Северо-Кавказского фронта с 20 мая 1942 года по 3 сентября 1942 года. (Здесь и далее примечания автора.)